Книга Забытый князь, страница 80 – Юрий Торубаров

— Позволь, батюшка, пожертвовать, — и подал ему золотой рубль.

— Да хранит тя Бог, — сказал священник, приняв пожертвование и перекрестив его.

— Батюшка, ты грамоту знашь?

— Знаю, сын мой. А чё?

— Черкни мне несколько строк.

Священник посмотрел на него, потом куда-то удалился.

— Говори, чё писать, — приготовив всё для написания, проговорил священник.

«В полдень, воевода, жди мня на развилке дорог. Приезжай один».

Священник написал и, ни о чём не спрашивая, свернув пополам лист, подал его Андрею.

— Благодарствую тя, батюшка! — и он поцеловал ему руку. — Прощай, батюшка, авось увидимся.

— Ступай с Богом! — сказал священник.

— Воевода, — голос помощника разбудил дремавшего полководца.

— А! А! — открывая глаза, проговорил тот.

— Кто-то скачет нам навстречу.

Воевода, взглянув вперёд, увидел мчавшегося всадника.

— Чё ему надо? — повернул воевода голову к помощнику.

Когда всадник подъехал, он сразу почувствовал, кто из них воевода.

— Воевода, — обратился он к нему, придерживая разгорячённую лошадь, — те послание велели передать, — и подал ему сложенный вдвое лист.

А сам сразу же развернул, коня и умчался, только его и видели.

— Это чё? — развернув лист и глядя на него, спросил воевода.

Помощник заглянул в бумагу и сказал:

— Тута чё-то те, воевода, написано.

— На, прочитай.

Тот прочитал.

— Ничё не понял, какая встреча? Зачем? Тьфу!

Вскоре опять послышался конский топот. Теперь кто-то догонял их. Помощник теребил воеводу.

— Никак чё случилось, — заволновался он.

— Чё может случиться?

— Щас узнаем, — заметил помощник.

По испуганному лицу всадника сразу можно было понять: что-то там стряслось.

— Ну чё у тя? — грубо спросил воевода.

— Воевода, потерялся князь Сандомежский!

— Как... потерялся? — воевода взглянул на помощника.

— Всё обшарили, воевода. Нету. Его украли!

— Чё? — воевода даже привстал на стременах. — О, Матка Боска! Как... украли? — плачущим голосом спросил он.

— Разрезали шатёр и в дыру утащили.

— Хто утащил? — воевода ошалелыми глазами смотрел на всадника.

Тот только пожал плечами.

И вдруг до сознания воеводы дошёл весь ужас его положения.

— Выкрали Сандомежского? Да его отец всех нас... Назад! — завопил он.

Отряд развернулся и поскакал назад. Подъехав к стоянке, воевода бросился к шатру. Да, позади был глубокий прорез, а на земле остался даже след. Он вёл к лесу. Все ринулись туда. Но след вскоре потерялся. Дождь смыл все следы.

— Э, воевода, — помощник как очнулся, — а бумага?

И тот понял: это, скорее всего, и был похититель. Но... ищи ветра в поле.

— Чё тама написано? — нервно взглянув на помощника, закричал воевода.

Помощник вновь её зачитал.

— Так, всем оставаться на месте. Я поехал. Он пишет, чтобы я был один.

И они встретились. На всаднике был обычный дождевик, лицо закрыто воротом и колпаком.

— Воевода, слушай мня. Твой князь надёжно спрятан. Так что не ищи, не найдёшь. Ты получишь его при условии.

— Каком? — выдавил воевода из себя.

— А вот каком. Ты с воинством останешься в своей стоянке. Госпожа и господин свободно проезжают. У каждого будет мой человек. Когда они будут далеко, ты пришлёшь суды одного, слышь, одного воина с двумя конями. Я показываю, хде твой княжич. Понял?

— Понял.

— Дай слово... Иначе... будешь хоронить княжеские кости.

— Даю... слово, — неохотно ответил тот.

— Тогда прощевай! — и он хлестнул коня.

Андрей появился в купеческих хоромах радостный, возбуждённый.

— Всё, можете ехать! Дорога открыта.

— Я провожу Софью, — заявил Василий.

— Проводим вместе, — сказал Андрей.

А утром следующего дня Андрей был на развилке. Вскоре увидел, как к нему кто-то скачет. К хвосту коня была привязана вторая лошадь. Когда он подъехал, Андрей сказал:

— Следуй за мной.

Они не очень долго ехали по лесу, когда Андрей остановил коня.

— Приехали, — объявил он.

Воин подозрительно посмотрел на Андрея, ничего не понимая.

— Не видишь? — издевательским тоном спросил Андрей.

— Не вижу, — недовольно буркнул тот.

— А ты слезай с коняки и иди вон к той ели, — и он плетью показал на дерево.

Воин недоверчиво поглядел, но с коня слез. Подойдя к дереву, обернулся:

— Тута ничё не видно! — крикнул он.

— А ты ветви раздвинь.

Тот осторожно, чтобы не наколоться, развёл ветви и... он даже отшатнулся: перед ним был человек, привязанный к стволу.

— Ну, бывай, — плеть засвистела, и всадник вскоре пропал из вида.

В послеобеденное время всё время оглядывавшийся Василий увидел всадника.

— Ну? — только и произнёс он.

Вернувшись в Москву, Василий немедля позвал на совет бояр: Фёдора Кошку, Александра Белеута, Всеволожа, Симеона Васильевича и объявил им, что надо ехать в Литву в качестве сватов за его невестой и посмотрел на Всеволожа. Александр для солидности откашлялся и, косясь на рядом сидящего Белеута, назвал его.

— Кого ещё? — теперь Василий смотрел на Белеута.

Тот толкнул ногой Всеволожа, мол, чё наделал, а вслух сказал:

— Думаю, подойдёт Александр Поль да и Селиван.

Все закивали. Василий произнёс:

— Быть по сему.

По прибытии в Вильно московские бояре были достойно встречены. Сборы были не очень долги. Софья и князь, сопровождающий её, Ивано Омлимонтовича, взяли путь на Гданьск. Оттуда на корабле доплыли до Пскова. Из него в Новгород. А из Новгорода на Москву. Везде невесту московского великого князя встречали с большой честью. А уж о Москве и говорить нечего.

Девичьи хороводы, цветы, простые подарки — всё создавало атмосферу пожелания счастливой жизни на новой, пока немного страшившей её земле. И этот страх, как снег от весеннего солнца, таял от версты до версты.

Ей нравилось всё. И размещение, и внимание, и даже русская еда. А встреча со своей будущей свекровкой! Какая чудесная, какая добрая, чуткая и внимательная! Она поразила Софью, как и Евдокию — будущая жена её сына. Очень хорошо встретили Софью и молодые девери. Софья с первого шага совместной жизни старалась быть помощницей мужу. И когда он сообщил ей через десять дней после свадьбы, что ему надобно ехать в Орду, она попыталась напроситься на поездку с ним, но он сказал, что не может ею рисковать. Он не знает, как его примут в Орде. Могут ведь вспомнить и о его побегах. Софья поняла и спросила: