Книга Кривотопь. Перевёртыш, страница 12 – Уилльям Риттер

– Да? – Фэйбл выглядела заинтригованной. – А на каких ещё языках ты говоришь?

– Я… ну, я не говорю. То есть… я говорю только по-английски, но люди говорят на куче всяких языков.

Фэйбл снова свела брови вместе.

– А я думала, что вы люди.

– Что? – Тинн начинал терять нить разговора. – Конечно, люди!

– Тогда, я думаю, вы немного запутались насчёт всей этой истории про слова, – объявила Фэйбл. Она продолжала с интересом разглядывать близнецов.

– Это не мы запутались! – огрызнулся Тинн.

– Есть много разных людей из всяких разных мест, и не все они говорят по-английски, – снова начал объяснять Коул. – Ты вообще хоть что-то о чем-нибудь знаешь?

– Я знаю, как попасть в гоблинскую орду, – ответила Фэйбл. – А вы?

Коул и Тинн замолчали и переглянулись.

– Так я и думала, – усмехнулась Фэйбл. – Я кое-что знаю. Тогда решено. Мы отправляемся в путешествие вместе! А потом мы станем лучшими друзьями навсегда-навсегда-навсегда, я знаю.

Она поскакала в лес, прыгая с травы на камни и поваленные деревья.

– Пойдем!

– Ну что ж, – вздохнул Коул, – в чем-то она права.

– Я ведь о ней ничего не знаю, – проговорил Тинн.

– Я знаю только то, что у нас немного времени, – возразил Коул. – Если мы не доберёмся до орды, один из нас, скорее всего, умрёт, и, может быть, ещё много других людей – а впереди ещё достаточно леса, который я предпочёл бы не видеть по дороге туда.

Кусты за их спиной зашуршали, и они оба подпрыгнули. За завесой листвы что-то большое двигалось по направлению к ним, продираясь через ветки, пыхтя и фыркая.

– Так вы идёте? – крикнула Фэйбл с противоположной стороны.

Тинн сглотнул. Он перевёл взгляд с брата на кусты за их спиной, потом на лес впереди. Коул глубоко вздохнул и запрыгнул на упавшее дерево вслед за Фэйбл.

– Идём, – ответил он.

Существо, скрываемое листвой, приближалось, звуки его присутствия становились всё громче, и у Тинна не было ни малейшего желания встретиться с ним в одиночку. Он припустил вслед за братом, и вместе они поспешили за странной девочкой в глубь странного леса.

Энни Бёртон провела рукой по узловатому стволу дерева, которое её мальчишки использовали для лазания. Она тяжело дышала. Она цеплялась за слабую надежду, что они будут здесь, играя в пиратов или просто болтаясь на ветках вниз головой. В записке Тинна было сказано, что они пойдут по секретной тропинке от их дерева и до самого дальнего края Глубокого Мрака и чтобы она не волновалась о них, а также чтобы она не слишком сердилась на них за то, что они стащили пирожные, – а это, добавил он, было идеей Коула.

Энни попыталась успокоить дыхание. Менее сильная мать в этот момент уже ударилась бы в панику. Мать, чьи нервы не закалялись в течение почти тринадцати лет двумя шкодливыми маленькими мальчишками, могла бы уже превратиться в клубок отчаяния и нервов. Энни Бёртон стиснула зубы. Её мальчикам сейчас не нужна менее сильная мать. Им нужна она.

Она осмотрелась и заметила следы в грязи на той стороне ручья. Вот оно. Энни сделала глубокий вдох. Когда они будут в безопасности, она сможет закатить истерику и начать кричать и ругаться, а потом запереть их дома на миллион лет. Но сейчас Энни Бёртон будет сильной, она возьмёт себя в руки и пойдёт в Дикую Чащу.

– Подожди минутку. Мне надо в туалет, – пробормотал Тинн.

– Что такое туалет? – удивилась Фэйбл.

– Ванная комната, – пояснил Тинн.

Девочка посмотрела на него с недоумением.

– Не обращай внимания. Я схожу за деревом. Подождите меня секундочку.

Тинн зашёл за толстое дерево. Фэйбл заглянула с другой стороны.

– А что такое ванная комната?

– Эй, ну послушай. Мне нужно… ну, ты понимаешь… сходить.

Он кивнул головой вниз.

– Но мы ведь сказали, что пойдём вместе.

– ПОПИ́САТЬ! Мне надо попи́сать!

– А, понятно. Почему ты прячешься? Я не возражаю. Я тоже писаю. Все писают.

– А я возражаю. Я не хочу пи́сать у кого-то на виду.

– Я уверена, твой брат тоже не возражает. Вы ведь совершенно одинаковые, так ведь? И он наверняка видел, что у тебя там под одеждой. Можно я посмотрю, что там?

– Фу! Нет! Отойди!

Фэйбл пожала плечами и вернулась к Коулу.

– Странный какой-то у тебя брат.

Коул тоже пожал плечами.

– Нас называли и похуже.

– А как вас называют люди?

– Ну, в основном гоблинами.

– Почему люди называют вас гоблинами?

– Наверное, потому что мы они и есть. Или один из нас. Так говорят, во всяком случае. Поэтому-то нам и надо перебраться на ту сторону леса и найти гоблинскую орду. Один из нас – перевёртыш.

Коулу показалось странным произносить эти слова вслух таким тоном, как будто всё это было совершенно нормальным. Ему не приходилось прежде рассказывать об этой ситуации никому в городе. Они уже знали столько же, сколько и он сам. Как правило, Коул неумело пытался избегать этих разговоров, потому что они только смущали других детей.

– Здорово. И кто же из вас двоих? – спросила Фэйбл.

– Мы сами не в курсе, – признался Коул. – Известно только, что это один из нас.

– Как вы можете не знать, какие вы внутри?

– Ну, вот так. Как вообще кто-то может узнать, кто он? Один из нас – человек, а другой – гоблин. Это всё.

Фэйбл задумалась.

– Может, вы оба наполовину гоблины и наполовину люди. Тогда вы вместе – ровно один человек и ровно один гоблин.

– Нет, так не бывает.

– Бывает. Это называется математикой. Половина, плюс половина, ещё половина и ещё половина вместе дают два.

– Я знаю, что такое математика. Но человек устроен по-другому. Ты либо человек, либо нет.

– Глупости. Я – множество всего одновременно. Иногда я уставшая, взволнованная и голодная в одно и то же время.

– Это другое. Это – чувства.

Фэйбл откинулась на бревно.

– Тогда какое это чувство – быть гоблином?

Коул сделал глубокий вдох.