Книга Внучка бабы Яги, страница 55 – Татьяна Коростышевская

— Мы много чего можем, — устало ответила старуха. — По цвету, аромату и даже на вкус…

— А я смогу научиться?

— Любознательная дева — не меньшая редкость, — напевно сказал Сикис.

Мне от его лести уже чесаться хотелось. И пытлива я, и скромна, и необычна… И чего это я при таких талантах чувствую себя запеченным поросенком на праздничном застолье? Только что яблока во рту нет. И лошадь эта разглядывает меня с каким-то кухарским интересом.

— Готовь невесту, мудрейшая, — вдруг изрек жеребец, поводя глазами так, что черная радужка сдвинулась, обнажая белок.

— Когда? — спросила Мейера, опять склонив голову.

— Завтра на рассвете, — поставил точку в разговоре Сикис и одним бесконечно длинным прыжком покинул поляну.

Я отдернулась, но недостаточно скоро — черный лошадиный хвост успел хлестнуть меня по лицу.

— Кто это был? — Я потерла саднящую щеку.

— Вождь, — просто ответила старуха, думая о чем-то своем. — Вишь, как все неладно сложилось. Эх…

Она махнула рукой, будто потеряв ко мне всякий интерес, и направилась к своей избушке.

— А котел-то зачем? — встрепенулась я.

— Да уже и незачем…

Скупой пасс рукой, и котелок исчез вместе с костром, над которым он зависал все время беседы.

— Ну уж нет! — заступила я путь хозяйке. — На вопросы ответить обещалась? Так исполняй.

— Чего тебе непонятно, неугомонница?

— Сейчас, бабушка. — Я потерла виски. — Будем обстоятельно идти — от вешки к вешке.

Мейера опустилась на траву, скрестив ноги. Я поняла, что удостоюсь долгого разговора.

Да, у племени индр не было своих женщин. Совсем. Только мужчины, только воины, только единороги. Как так получилось, какой недальновидный бог создал их народ и с какими целями? Может, белоснежная звездная кобылица, что наливает на небе млечные ручейки, не терпела рядом соперниц? Может, ее супруг, скачущий ей навстречу по бесконечному простору, забрал всех кобыл в свой звездный табун? Кто ж теперь упомнит… Да только было как было. И новые индрики появлялись только от союза с обычными смертными женщинами. Невинные, с горящими от предвкушения глазами девы вступали в Страну Семи Радуг, чтоб соединиться с избранными супругами и в назначенный срок дать потомство. Некоторые, исполнив предназначение, возвращались в родные края с богатыми дарами и необычными рассказами о колдовском народе. И с удовольствием использовали люди золоченые индриковы рога, и чародейную пыльцу, и прозрачную воду волшебных источников. Так было до Исхода, пока не рассорились наши народы и не решили единороги покинуть негостеприимный человеческий мир…

— Страна Семи Радуг… — проговорила я, пробуя на вкус незнакомые слова. — Красиво.

— Она была так же прекрасна. — В голосе старухи звучала грусть. — Теперь-то от былого величия только пущи и остались.

— Так получается, бабушка, ты тоже человек, как и я?

Колдунья кивнула:

— Я в миру младшей дочерью сарматского князя Маркку была.

Я прикинула навскидку, сколько лет должно быть сейчас моей собеседнице, и ахнула про себя. Даже если считать год за десять, получается, что Мейера годится в бабушки моей бабушке. Маркку-то у них теперича навроде нашего царя Гороха — князь из легенд.

— А сыновья у меня справные, настоящие индрики, — продолжала меж тем колдунья.

— А чего ж ты им одну бабу на двоих сватаешь?

— Обычай такой, — буркнула старуха. — Думаешь, легко в ваших краях подходящих дев отыскивать? Жижеет-то кровь человечья, не каждая молодка теперь может выносить да родить здоровых жеребят.

— А я…

— Ты сможешь. У тебя кровь сильная, аж искрится.

Я покопалась в себе. Очень хотелось обидеться на колдунью да на весь единорожий род за то, что воспринимают меня не живым, мыслящим существом, а кем-то вроде стельной коровы. Да не получалось. Они ж не со зла — жизнь заставила. Другое дело, что я в увеличении их поголовья участия принимать не желаю. Ни с ее сынами достойными, ни с…

— А твой лошадиный князь… — встрепенулась я.

— Сикис тебя себе заберет, — с сожалением ответила Мейера. — Старый хрен, все ему мало! И главное, слова ему поперек не скажешь. Он так решил, значит, по его и будет.

Думала я очень быстро. Решала, что важнее для моей собеседницы — покорность своему господину или возможность щелкнуть его по черному носу. Мудрейшая — женщина сильная и властная. И в ее отношениях с вороным жеребцом явно не все гладко. Эх, была не была!

— А говорят, бабушка, что при помощи индрикова рога можно проходы в иные места открывать.

— Правду говорят, — ответила та мне удивленным взором.

— А какие-то особые умения к тому еще нужны?

— Да вроде нет…

— То есть если кто-нибудь на побег из вашей пущи Заповедной решится, ему только такой вырост и понадобится?

Старуха широко улыбнулась и кивнула. Она прекрасно поняла мою мысль.

— Так, может, у тебя где-то завалялась парочка рогов для продажи?

— Хранится несколько штук под крыльцом. Только ты никому не сказывай, а то еще украдут.

— Да что ты! — замахала я руками. — Никому и никогда. Тем более что крадун и не прознает, как чародейной вещью пользоваться.

— И хорошо, что не прознает, — хихикнула Мейера. — Это же проще простого — на зорьке, утренней или вечерней, без разницы, воткнуть в землю поглубже да шепнуть: «Откройся!» Вот и вся премудрость.

— И куда волшебство ход отворит? — уточнила я. — В чьи земли?

— Оно открывает не «куда», а «откуда», — пояснила старуха. — Для точного переноса надо знаки многомудрые на земле выводить да слова заклинательные. А их не только неизвестный шельмец, я сама не ведаю.

Ёжкин кот! А если меня в восточные пределы занесет, что я делать буду? Ну, как говорит одна моя знакомица, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Именно под таким девизом я и решилась бежать из Заповедной пущи.

— Ты на все вопросы ответы узнала? — спросила Мейера, поднимаясь на ноги. — Или еще пару десятков придумаешь?

— Спасибо, бабушка, — вежливо поклонилась я старухе. — Мне бы теперь обдумать то, о чем ты поведала.

— Ах ты, разумница, — умилилась та. — Нечасто к нам такие девы попадают. Может, со временем мое место займешь.

Она это всерьез? Я закусила губу и вздернула подбородок:

— Только о том и мечтаю.

Мейера некоторое время смотрела на меня пытливо, будто наряд по фигуре прикидывала, потом, пожав плечами, проговорила:

— Как знаешь. Ты тут пока посиди, мне в избушке надо несколько вещиц для завтрашнего обряда прихватить. А как соберусь, и отправимся.