Онлайн книга «Внучка бабы Яги»
|
— Сделаю, — встрепенулся пацан. Я с удовлетворением ощутила, что путы мягко соскальзывают с запястий. — Осади, хоть для виду чего оставь, — зашипела я. — А как ты есть тогда будешь? — раздалось недоуменное с другой стороны. Шила выглядывал из-за плеча Кела, держа в руках ноздреватую хлебную горбушку. Я клацнула зубами в вершке от ребячьих пальцев и стала жадно поглощать лакомство. — Тебя легче убить, чем прокормить, — с родительской гордостью проговорил Шила. Я всмотрелась в его глаза — обычные, человечьи, без следа серебристого блеска. Не обманул, стало быть, озерный дух, оставил мальцу его тело. — Давно проснулся? — нечетко спросила я, продолжая жевать. — Только что, — хохотнул вполголоса Яс, выныривая из сумрака. — Мы его недалеко от поляны под кустами обнаружили. Причем, как он там очутился, никто не знает. Шила озадаченно почесал затылок. — Витэшна, спасибо тебе, — умильно сложил бровки. — Если б не ты, быть бы мне до смерти калекой. — Озеро благодари, — смутилась я. — Мое дело маленькое… — Ай, с ним-то сочтемся, — просто ответил пацан. — А Вэрэн где? — встрепенулась я, заметив, что компания не в полном составе. — Дома спит, — улыбнулся Арэнк. — Он же у нас еще маленький… — А на стреме, значит, никого не осталось, — подытожила я, доедая последний кусочек. Пацаны переглянулись, напряглись, замерли и… — Заговоры замышляете втайне от взрослых? Ерика, по случаю празднества облаченная в расшитую широкую рубаху, стояла перед нами, грозно сдвинув брови. Усыпанная речным жемчугом головная повязка делала ее лицо старше и значительнее. В руках «полезная многим» держала жбан с молоком. Жидкость переливалась за край мерцающей дорожкой. — Да мы тут, тетенька… — лепетал Арэнк, пятясь от девки. — Попить дай, — скомандовала я, решив, что терять мне в общем-то нечего. — Уж больно у твоих коз молоко вкусное. Ерика послушно поднесла к моим губам край посуды, и я сделала богатырский глоток. — Уфф, благодарствую, — обтерла я губы, с трудом дотянувшись до своего плеча ртом. — Теперь и ночь коротать веселее будет. — Бабы поговаривают, ты Сикиса не хочешь? — Ерика устроилась на корточках подле меня, поставив жбан себе на колени. Я тоже сползла по столбу на землю. Сидеть было не в пример удобнее. — А чего еще говорят? — равнодушно переспросила. — Всякое. Еще слыхала, ты ребенка спасла. И бежать пробовала. — Ну, вроде правда… Я отвечала рассеянно: после еды меня нещадно клонило в сон. Тем временем вождь закончил свою речь. Нет, его-то я точно не слушала, просто теперь в центре поляны не черногривый жеребец гарцевал, а мельтешили двумя змейками ряды танцующих. В ритм барабанов вплетались визгливые голоса дудок. Ну как тут заснешь, при этакой какофонии? Да запросто! — А еще что мужа моего последними словами поносила… — Все-все правда… — уже сквозь сон бормотала я. — Что?! Так это твой муж был? В смысле — мужья… Дрема слетела с меня в мгновение ока. — А надписи что обозначают? А они у обоих одинаковые или различаются чем? А кто их так разрисовал затейливо? — выстреливала я вопросами в собеседницу. — Они наперсники, — отвечала Ерика обстоятельно. — А рисунки — то охранные знаки, от чужого колдовства защита. Мейера их делала. Мудрейшая всегда при посвящении избранных клеймит. — Наперсники вождя? — Да, — кивнула девка. — Правая и левая рука — десница и шуйца. — И кто какая? — Это без разницы, — знакомо ответила Ерика. Ну, понятно, раз оба ее мужа одно целое… У меня громко забурчало в животе. Видать, не на пользу молочко пошло. — Ты мне в питье что-то подмешала? — проговорила я, перехватив удовлетворенный взгляд собеседницы. — Навроде как в отместку? Ерика гордо кивнула: — Никто не смеет моих мужей оскорблять! Я скривилась от острой, будто кто полоснул ножом, боли и застонала: — Можешь потом мой труп попинать. Для полного удовлетворения. — Думаешь, я тебя до смерти извести решилась? Дурочка! Это просто сабур. Я снова застонала, теперь от ужаса. Свойства сабурных порошков любой ведьме хорошо известны. Лекарственные такие свойства — слабительные. При других раскладах действия пришлось бы пару часов ждать. А с молоком… Мое величественное рассветное самозаклание отменяется. Я помру гораздо раньше, и от стыда. Ерика поднялась, картинно вылив мне под ноги остатки молока из жбана. — Чтоб другим неповадно было, — припечатала напоследок, удаляясь в сторону костра. По донесшимся смешкам я поняла, что племя о страшной мести осведомлено, по крайней мере — женская его половина, и поступок Ерики одобряет. — Чтоб новички прежде думали… — Наших мужиков… — У самой молоко на губах не обсохло… — То-то же. Именно — молоко, и именно что не обсохло… — Сейчас вся потеха и начнется… С тревогой прислушиваясь к нарастающему бурлению в своих внутренностях, я думала о том, как права была бабушка, поучая меня незнакомцев не злословить. «Ты же не знаешь, что твой собеседник в ответ на хулу учудит — может, востру сабельку с пояса сдернет, может, колданет как…» Сама-то Яга себя в словах не ограничивала — рубила правду-матку. Но то она, а то я… Вот сейчас плоды и пожинаю. Позорище какое! Кричать, чтоб меня освободили, и бежать до ближайших кустов? А выхода другого я не вижу. Только зачем же кричать? Я пошарудела руками, сдвигая ремешки. Поддавалось плохо. На лбу от усилий выступила испарина, я часто задышала. — Не суетись, Витэшна, — шепнул Шила. — Мы своих в беде не бросим. В руке мальчишка держал крошечный берестяной черпачок. — Пей. Я послушно отхлебнула. Вода. Холодная чистая вода с отчетливым металлическим привкусом. — Спасибо, — сказала я. — Всем… «На здоровье, — явственно хихикнуло в голове. — Ты забавная девочка. Я уже давно так не веселился…» — Полегчало? Я мгновение подумала: — Да. А вода ваша всегда лечебная или только по желанию сам знаешь кого? — И так и эдак, — пожал плечами Шила. — Знаешь, я об этом как-то не думал… Спросить, наверное, надо. — Ага, при случае обязательно спросим. Благодаря неожиданно подоспевшей помощи я уже могла не опасаться позора. Сидела у своего лобного места, удобно привалившись к тесаному столбу, ногами шевелила да любовалась на чужой праздник. Мои друзья куда-то подевались. Народ, уверившийся, что продолжения моих смертных корчей им не светит, быстро потерял ко мне интерес. Общий танец сменился мужским, в котором суровые воины с неподвижными, будто вытесанными из камня лицами попытались без слов поведать зрителям об удачной охоте. Затем — задорный хоровод из баб да молодух, видно символизирующий ожидающую дома награду. Визжали дудки, брехали барабаны, ритмичный топот десятков ног поднимал клубы пыли… |