Книга Свой путь, страница 24 – Александра Руда

– Приятно познакомиться.– Некромант был сама любезность. И поцелуи ручек, и приятные комплименты. Я плюнула про себя и ушла.

Ирга догнал меня возле общежития.

– У меня достаточно девушек, не хватало, чтобы еще ты навешивала мне двух провинциалок.

Мне стало обидно за свой город.

– Значит, и я провинциалка?

– Провинциалки это те, кто ведет себя как провинциалки. А ты ведешь себя как ребенок. Мне достаточно было щелкнуть пальцами, как...

– Как они запрыгнули бы к тебе в постель,– закончила я.– Можешь не говорить, они весь день это обсуждали и строили планы.

– Дорогая, еще не хватало, чтобы ты занималась сводничеством. Почему ты так на меня смотришь?

– Пытаюсь понять, что они нашли в тебе красивого,– честно ответила я.

Ирга приосанился.

– Не хочется хвастать, но большинство знакомых девушек и впрямь считают меня красивым.

Длинная челка коротко стриженных черных волос. Уши – не лопоухие, как у многих парней, в левом маленькая сережка-колечко. Голубые глаза. Длинный нос, тонкие губы. Высокая, худая, но мускулистая фигура. Что в нем необычного?

– Должна тебя разочаровать, но я не считаю тебя красивым. И даже привлекательным,– ответила я.

Некромант философски пожал плечами:

– Кому-то и Отто должен нравиться.

– Мне не нравится Отто, во всяком случае, как мужчина,– начала я.

– И кто же тогда? – вкрадчиво спросил Ирга.– Расскажи-ка о своих предпочтениях.

Самой интересно.

– А зачем тебе?

– Могу кое с кем познакомить,– сообщил парень.– Чтобы ты не чувствовала себя одинокой и обделенной мужским вниманием.

– С какой это радости я обделена мужским вниманием?

– Твои подруги так сказали – что, наверное, я тебе розочку подарил из жалости.

Я почувствовала себя так, будто на меня вылили ушат помоев. Представать перед Иргой бедненькой-несчастненькой было очень обидно.

– И что ты им ответил? – спросила я, проглотив ком в горле.

– Ничего,– сказал Ирга.– Не мог же я им сказать правду? Что я подарил тебе розочку, чтобы посмотреть, как быстро ты челюсти разлепишь, а ты мне такого удовольствия не доставила, сбежав в библиотеку.

Я подозрительно посмотрела на некроманта. Он с безмятежным видом смахивал с черной рубашки тополиный пух.

– В таком случае, прежде чем что-то дарить, предупреждай меня о своих планах,– злобно сказала я и пошла домой.

Неделю девицы обсуждали Иргу и строили планы, как затащить его в постель. Каждый день они становились злее. Видимо, некромант игнорировал все их попытки.

– Это ты виновата! – прошипела мне Тяка.– Почему ты не сказала нам, что сердце Ирги уже занято?

– Откуда я могла знать, что он влюблен? – удивилась я.– Он девушек меняет как перчатки.

– Знаешь, о чем он с нами разговаривает? «Как дела у вас в библиотеке? Как там Ола? Расскажите, как вы учились вместе?» – передразнила Урья певучий говор некроманта.– Мы ему совсем неинтересны.

– Мы тут уточнили у знающих людей. Оказывается, Ирга отдает предпочтение тебе!

– Мне? – поразилась я.

– Конечно, нам об этом ты не сочла нужным сказать. А теперь со своим дружком смеешься над нами, да? Типа пусть две девочки из провинции выступают клоунами перед всем студгородком!

– Каждый судит по себе,– ошеломленно сказала я.– Но я никогда не думала, что Ирга...

– Не притворяйся, он серьезно интересуется тобой. А может, даже влюблен.

– Хоть в это и трудно поверить,– добавила Тяка.– Но похоже, что это так.

– Я не...

– Ты за свою наглость еще поплатишься,– сказала Урья.

Моя жизнь превратилась к сплошной ужас. Снедаемые злобой, завистью и ревностью мои землячки доставали меня как могли. Каждый день я шла в библиотеку как на казнь. Лире и Отто я ничего не говорила – мне было стыдно за себя, за то, что я не могу противостоять беспочвенной злобе двух негодяек. Лира днями пропадала в клинике – у нее началась практика, а Отто повредил руку в кузнице и сам страдал. Поэтому друзья не замечали, что со мной творится. Питалась я практически только успокоительным, отчего двигалась как в тумане. Старичок-библиотекарь несколько раз предлагал мне пойти к целителю, но я отрицательно мотала головой. Я поступала, как большинство запуганных жертв террора,– молчала и тянула лямку до конца.

Однажды я задержалась в зале манускриптов, в полусне глядя в окно на закат. Урья и Тяка уже давно ушли. Размышлениям о своей горькой судьбе помешал запах дыма. Дыма? Дыма?! Я подскочила. Зал манускриптов наполнял дым. Что-то горело!

– О Силы Небесные! – простонала я, закашлявшись. Где же источник огня?

Я распахнула окно, глотнув свежего воздуха, ринулась в глубину дыма. Вот он, огонек! Лениво пожирает старую кожу свитка с заклинаниями. Из последних сил, задыхаясь и кашляя, я прошептала заклинание, вычитанное совсем недавно в одном из манускриптов. На огонек рухнул столб водопада.

– Хватит! – крикнула я и потеряла сознание.

Я очнулась на траве возле библиотеки. Старый библиотекарь плачущим голосом перечислял потери.

Урья и Тяка кричали декану, показывая в мою сторону:

– Это все она! Последнее время ходит как в тумане! Она вообще ненормальная, мы ее много лет знаем. Накажите ее!

– Это не я! – хотела закричать я, но закашлялась.

– Накажем со всей строгостью.– Декан взволнованно всплескивал руками.

На меня никто не смотрел. Поднявшись на четвереньки, путаясь в длинной юбке, я поползла подальше от библиотеки. Моя жизнь была кончена. Уцепившись за какой-то заборчик, я с трудом поднялась и побрела по улице, думая о том, что где-то нужно спрятаться, пока университетское начальство меня не прибило за порчу ценного имущества. Сначала прибьют, а потом будут разбираться...

– Она там,– проговорил голос, лениво растягивая гласные.

– Ты уверен? – пробасили в ответ.

Я смотрела через маленькое окошечко подвала недостроенного здания, в котором пряталась последние дни, на две пары ног. Одни, обутые в элегантные черные сапоги со шнуровкой, другие – в тяжелые ботинки, в которых Отто ходил и зимой и летом.

– Ола, вылезай! – нетерпеливо проговорил Ирга.

Я старалась даже не дышать.

– Вылезай, я знаю, что ты там.

Откуда это еще? На окраину редко кто забредал, я сама наткнулась на это здание случайно. Как-то ранней весной меня недалеко отсюда высадили из пассажирской кареты, когда выяснилось, что я забыла деньги. В этом подвале я пережидала припозднившуюся к зиме вьюгу.