Книга Последняя гостья, страница 47 – Меган Миранда

— Знаю. Я все слышала.

Он закивал с таким видом, словно не верил даже в это.

— Большинство народу, похоже, считают, что ты трахаешься с братцем. Или с отцом, — тон был резкий и жесткий, будто он нарочно старался оскорбить меня. — Я-то говорю, что ты умнее, но мало ли.

— Ничего такого не было. И нет.

Он вскинул руки.

— Фейт всегда думала, что дело в сестре, — продолжал он. — Но я уверял ее, что тебе нужна только ее жизнь. А не она сама. — Он резко опустил руки. — В любом случае она чаще просто срывала на тебе злость, так что никто ее не слушал.

От его слов у меня сжалось все внутри. Несмотря на то что я и раньше догадывалась об этом, слышала перешептывания, улавливала намеки в ехидных замечаниях — вроде тех, в баре, от Грега Рэндолфа. Но гораздо труднее оказалось слышать их от тех, кто знал меня, от людей, которые когда-то считались моими лучшими друзьями.

— Все не так. Вообще все.

Он прищурился.

— Знаешь, я ведь однажды уже прикрывал тебя. Сказал полиции, что ты случайно толкнула Фейт.

Я вздрогнула, он не шелохнулся.

— Это и в самом деле вышло случайно. Я не желала ей зла.

— Я был там, Эйвери. Я видел.

В сумерках я не могла различить выражение его лица. Тени быстро сгущались, все вокруг погружалось в них.

Я закрыла глаза и вызвала в памяти ее падение. Ощутила прилив тех же чувств, что и в тот раз. Ярость, рвущуюся на поверхность.

— Просто я… я не знала, что она споткнется.

Он вытаращил глаза.

— Ни хрена себе. Да ей же операцию пришлось делать. Аж два штифта в локоть, а я, бог свидетель, прикрывал тебя, несмотря ни на что.

— Извини, — это слово чуть не застряло у меня в горле. Но его надо было выговорить — и теперь, и тогда. — Тебе следует знать, что в то время я думала о смерти. Постоянно. — Я вспомнила о дневнике и о том, что писала в нем; о кошмаре моей жизни. — Я мечтала о ней. Представляла ее. Больше меня ни на что не хватало.

— Ты хотела умереть? — спросил он так, словно раньше это никогда не приходило ему в голову.

— Нет. Не знаю.

И все-таки — нож. И список всего, что я натворила, — наклонялась с верхней площадки маяка, засыпала у самой воды, тот раз, когда он застал меня на Брейкер-Бич, напивалась, чтобы избавиться от необходимости хоть что-нибудь решать.

Соленая вода в моих легких и в моей крови. Прекрасная смерть, как я считала.

Но она стала смертью Сэди и в реальности оказалась ужасной. Правда — вот все, что я могла дать Коннору.

— Паршивое было время.

Он вздохнул, провел пятерней по волосам.

— Понимаю. Я знал, что время выбрано паршивое. — Он воспринял это иначе — как свою вину. Не «было», а «выбрано». — Ты была не в себе.

Вот только в себе я точно была. В том или ином смысле, я никогда еще не ощущала себя настолько собой, как тогда. Отчаянно, ужасающе, непростительно собой. И как раз открыла в этом состоянии силу и разрушительную способность — не только для меня, но и для других.

— Когда я увидел тебя на пляже, — продолжал Коннор, — мне тоже хотелось умереть.

Усмешка была призвана смягчить истину.

— Я не для того явилась туда, чтобы ранить тебя. Иногда я прямо там и спала.

— Знаю. Потому я и пришел. Тебя не было дома, я беспокоился.

А тут как раз притащились и они. Двое парней, и развели костер. Я знала их — годом постарше, но только как знакомых Коннора.

— Просто все полетело к чертям.

Я задумалась о дневнике, о том, как быстро погружалась в бездну по прихоти какого-то течения, которого даже не видела.

Он вздохнул, потом заговорил тихо, словно кто-то мог подслушать. Где-то на темном пляже детектив наблюдал за нами.

— Мне надо знать, Эйвери. Какую роль ты здесь играешь. Это же не только твоя жизнь, как ты не понимаешь? Она и моя.

Я не поняла, на что он намекает.

— Я не…

— Стоп. — Даже его поза изменилась, в ней больше не было притворного безразличия. Включился режим полной боеготовности. — Полиция все расспрашивала, почему той ночью я был там, на вечеринке. А я не знал, что сказать.

— А почему ты там был?

— Ты что, серьезно? — Он широко раскрыл глаза. — Ты же послала мне адрес. Зачем я там понадобился тебе?

— Я не посылала. — Я в растерянности вытащила свой телефон, хоть с тех пор прошел целый год.

— Посылала. Ты отправила мне тот адрес. Слушай. — Он придвинулся так близко, что мог бы коснуться меня. — Здесь мы только вдвоем. Никто не сможет подтвердить то, что ты мне сейчас скажешь. Но я должен знать.

Я покачала головой, силясь понять, в чем дело.

— Наверное, это Сэди, — сказала я.

Точно так же я получила доступ к ее телефону. Теперь я проверила настройки пароля на собственном. Она внесла в них отпечаток своего большого пальца точно так же, как я сделала на ее телефоне, — мы вместе настроили доступ еще несколько лет назад. Потому что годами у нас не было секретов друг от друга. А когда они появились, мы забыли заново определить границы.

Мне представилось, как Сэди нашла номер Коннора в моем телефоне. И отправила ему эсэмэску о вечеринке «плюс одна» от моего имени. Это ей он понадобился на вечеринке той ночью. Значит, и она собиралась появиться там.

— Сообщение пришло с твоего номера, — сказал он, схватившись рукой за край сиденья между нами.

— Я не посылала его тебе, Коннор. Честное слово.

И все-таки он явился, думая, что это я. Невероятное признание. Впрочем, Коннор всегда видел в людях лучшее.

— Ничего еще не кончено, Эйвери.

— Знаю.

— Правда? Да, Коллинз допрашивал меня. Но они хотят знать не только обо мне. И тогда не хотели, и сейчас. — Даже в темноте я чувствовала его взгляд на своем лице. Мне вспомнился тот самый список. Который я заполняла, чтобы придать случившемуся хоть какой-то смысл. Список, который детектив Коллинз положил передо мной в самый первый день. Он сам вписал в него имена. «Эйвери». «Лусиана». «Паркер». «Коннор». Список подозреваемых.

Мое имя стояло в этом списке первым. Он буквально заявил мне с самого начала: «Ты».

А я отнесла телефон прямиком к нему, надеясь, что он заново откроет дело.

— Ты сказал полиции про эсэмэску от меня? — спросила я.

— Нет. Ни словом не упоминал. — Он отвел взгляд. — Как и о тебе — вообще ни разу. Так что не беспокойся.

— Но почему?

— Может, потому что я лучше тебя. — Он покачал головой. — Когда-то я тебя любил.