Онлайн книга «Тьма между нами»
|
— Вы не думали об участии в групповых занятиях? Очередь для записи на них, конечно, большая, но все же покороче, чем на индивидуальные консультации. Я дам вам направление. — Понимаете, я довольно закрытый человек и предпочла бы разобраться с этим сама. Вижу, что врач колеблется. — Большая доза не нужна, — убеждаю я, когда он начинает печатать что-то на компьютере. — Мне прописывали сильные антидепрессанты в подростковом возрасте, и я тогда почти на год выпала из жизни. — Когда это было? — В середине девяностых. Доктор Келли качает головой. — Таких побочных эффектов быть не должно, — возражает он. — Потерю памяти могут вызывать только препараты на основе лития и вальпроевой кислоты, но они назначаются исключительно при таких состояниях, как биполярное расстройство. Вы уверены, что принимали именно антидепрессанты? — Да. Почти десять месяцев. — В вашей карте об этом нет ни слова. Я хмурюсь. — Их прописал доктор Кинг. — Судя по записям, в то время, около трех лет подряд, вы вообще не обращались к врачу. В недоумении я откидываюсь в кресле. — Вероятно, я неправильно рассчитала время… — говорю неуверенно. Доктор Келли вручает мне рецепт. — Все же настоятельно рекомендую вам подумать о консультации. Иногда бывает полезно открыть то, что там заперто, — добавляет он, хлопая себя по макушке. Благодарю его и ухожу, обещая подумать над его словами. * * * Вечером, когда мы сидим с мамой перед теликом и она хихикает над дурацким шоу, у меня в памяти всплывают слова доктора Келли о том, что в моих медицинских записях нет никаких упоминаний о депрессии, пережитой в подростковом возрасте. В течение долгих лет я верила, что после родов мама вызвала на дом доктора Кинга и он, оценив мое состояние, выписал сильнодействующие лекарства, а потом наблюдал за ходом лечения. Однако теперь, перебирая обрывочные воспоминания о тех временах, понимаю: я не видела его у нас дома и не разговаривала с ним по телефону. Просто поверила маме на слово. И пила таблетки из страха, что меня могут отправить в психушку. Выходит, она лгала мне все эти годы? «Нет, — говорю себе, — не может быть. Зачем? Она, наверное, и сама не понимала, какие сильные таблетки мне назначили». Очень хочется в это верить, но факты говорят об обратном. От тяжелых подозрений отвлекает оповещение в «Фейсбуке»: какой-то незнакомец прислал запрос на добавление в друзья. Недолго думая, я нажимаю отказ — сейчас не до флирта. К тому же нечестно затягивать постороннего ничего не подозревающего человека в свой черный туман. Глава 42
Нина Два года назад Я сижу в одном из залов библиотеки и туплю в телефоне, когда снова появляется запрос в друзья. На этот раз отношусь к нему внимательнее: откладываю в сторону принесенный из дома обед и открываю профиль незнакомца. Аватарка та же, что и вчера. Имя — Бобби Хопкинсон. Общих друзей нет. И откуда он взялся, такой настойчивый? Перепутал меня с кем-нибудь?.. Любопытство берет верх, и я нажимаю «Принять». В конце концов, если что-то пойдет не так, в любой момент его заблокирую. В социальных сетях я сижу нечасто, и то в основном по работе — меня попросили вести страничку библиотеки в «Твиттере» и «Фейсбуке», и я согласилась, хотя и без особого энтузиазма. За личной страницей в «Фейсбуке» почти не слежу — так, захожу проверить раз месяц. Зарегистрировалась много лет назад и одно время выслеживала бывших одноклассниц в надежде, что их жизнь сложилась так же неудачно, как и моя. К сожалению, в большинстве случаев их профили оказывались завалены фотографиями мужей, детей, красивых домов и солнечных отпусков. Почти всех я заблокировала, чтобы они не могли выйти со мной на связь, если им вдруг вздумается. Судя по информации в профиле, Бобби живет в соседнем графстве Лестершир, примерно в сорока пяти минутах езды отсюда. У него полно записей и фотографий, датированных еще 2011 годом, так что на фальшивку не похоже, хотя в Сети все может быть: тут и фотографии чужие крадут, и целые профили. Верить нельзя никому, недаром в газетах то и дело пишут про интернет-мошенников. А вдруг он серийный убийца или профессиональный жулик с другого конца света? В общем, на фоне депрессии моя паранойя расцвела пышным цветом. «Привет», — пишет он мне в личку. «Ну-ну, — думаю, — какое нетривиальное начало». И отвечать не тороплюсь, не расположенная болтать с незнакомцем. Но посетителей пока нет, и чтобы скоротать время, пишу: «Привет». «Как дела»? «Спасибо, нормально. У тебя?» «Отлично. Между прочим, я Бобби». «Знаю. Видела профиль». «Здо́рово». Не понимаю, что ему от меня надо, и почему я вообще веду с ним этот идиотский разговор. «Ты занята?» — спрашивает он. «Обеденный перерыв». «Чем ты занимаешься?» «Работаю в библиотеке. А ты?» «Я репортер». «Где?» «В местной газете в Лестере. Отвечаю за новости». «Так ты пишешь по работе?» «Нет», — быстро отвечает он и добавляет улыбающийся смайлик. Снова рассматриваю его фото. Не похож на жулика. Может, действительно хочет просто пообщаться… «Извини, пора бежать», — пишет он. «Хорошо». «Потом еще поболтаем?» «Конечно». «Отлично», — отвечает он и присылает значок «х» [20], и я не нахожу это неуместным. Поднявшись наверх, залезаю в рабочий компьютер и нахожу его профили в «Твиттере» и на «ЛинкдИн», а на сайте лестерской газеты — его фотографию. Вечером после ужина смотрю телик у себя в комнате. Снизу доносится звон посуды: мама загружает посудомойку. И тут от Бобби снова приходит сообщение. «Привет!» «Здравствуй», — отвечаю я. Не знаю почему, но меня наполняет радость. Неужели антидепрессанты так быстро подействовали? Маловероятно, ведь я пью их всего второй день. «Чем занимаешься?» — спрашивает он, и какое-то время мы болтаем о телевизионных программах. Оказывается, мы оба любим триллеры, нам нравятся одни и те же актеры. Болтать с ним легко и приятно, как со старым другом. Снова просматриваю его фотографии, и на этот раз меня интересует, есть ли у Бобби вторая половинка. Он младше меня, и в его альбомах мелькают в основном девушки его возраста. Однако, судя по статусу, он холост, и на фотографиях за последний год почти нет представительниц противоположного пола. |