Книга Ее превосходительство адмирал Браге, страница 10 – Макс Мах

- Что, парень, тоже хочешь стать авиатором?

Ара обернулась. Рядом с ней остановился красивый молодой офицер. Высокий, широкоплечий, к тому же флотский.

"Целый мичман, сука!" - обиделась она на обращение.

Ну, то есть, она знала, разумеется, что, если не приглядываться, вполне может сойти за мальчика - худая, плоская, без бедер и задницы, да еще и с короткой стрижкой, и к тому же одета по-мужски в штаны и куртку, - но ей все равно стало обидно.

- Так точно, дяденька, - подтвердила она тоненьким голоском. - А долго ли учиться?

- Долго, - улыбнулся мичман, переведя взгляд на мемориальную доску, посвященную адмиралу Юфереву. - Но сначала тебе, братец, придется закончить гимназию, или ты в реальном учишься?

Парень явно повелся на ее невеликую хитрость, - "Вот же тупой баран!" - и, как ни в чем ни бывало продолжал вести разговор с "любопытным подростком".

- В реальном училище. Через год заканчиваю, - "похвасталась" Ара, вживаясь в роль. Она и в гимназии порой прикидывалась мальчиком. Подружки говорили, что из нее получался просто замечательный паренек лет четырнадцати-пятнадцати. "Красавчик и умничка" - по определению Маши Засекиной.

- Ну вот и молодец, - похвалил ее мичман. - Закончишь училище, приходи. Нам такие люди нужны. Только ты сначала спортом займись. А то ты мелкий пока. Могут не принять. Авиаторам сила нужна.

"И мозги!"

- А вы, дяденька, авиатор? - сменила Ара тему.

- Да, - подмигнул ей парень. - И ты станешь, если захочешь.

- Я-то захочу.

- Ну, вот и славно, - улыбнулся ей мичман. - Удачи тебе, приятель! Может, еще и свидимся!

И пошел себе куда-то в сторону. Судя по всему, двигался он к проходной, располагавшейся справа от главного здания Академии и, значит, служил он здесь же, инструктором или бери выше - преподавателем.

"Да, - вдруг с горечью подумала Ара, - вот такому я бы дала. Да только он не возьмет..."

Она тяжело вздохнула и хотела, было, отвернуться от уходящего вдаль красавчика, но тут неожиданно припомнила слова отца о том, что она по сути единственный - кроме него, разумеется, - мужчина в семье. А как ведет себя настоящий мужчина, встретив незнакомую красивую девушку, которой до него и дела нет?

"Он ее завоевывает!" - решила Ара, наблюдая, как исчезает за проходной так понравившийся ей мичман.

"Придется постараться, - призналась она себе. - Но кто не рискует, тот не пьет шампанского!"

Мысль эта разом подняла ей настроение, и Ара едва ли не вприпрыжку отправилась искать харчевню или кухмистерскую. Ей надо было пообедать, а заодно и поужинать, и уже затем идти гулять по одному из красивейших городов республики Себерия.

2. Филиппова Гора и далее везде, Сентябрь-Декабрь 1944 года

Мытарь появился у ворот Филипповой Горы в полдень. То ли специально так подгадал, то ли попросту случай вышел. Виктор его почувствовал загодя, издалека, с поворота дороги, уловив "образ целенаправленного движения", но прятаться не стал. С чего бы? Татей он не боялся, знал, что, если не отобьется, то уж наверняка убежит и скроется в тайге, а больше ему, - так он считал по наивности, - опасаться в этом медвежьем углу было некого. Поэтому, пока незнакомец медленно преодолевал подъем, Виктор продолжал рубить дрова. До зимы было уже рукой подать, а крепостица ему в наследство досталась старая и ветхая, и починить жилые помещения в одиночку нечего было и думать. Поэтому жил он на бывшей кухне, перетащив туда из горниц и светелок "красного терема" кое-что из уцелевшей мебели. Кухня находилась в цокольном этаже и отапливать ее было проще, тем более, что махонькие оконца под потолком Виктор заложил битым кирпичом, заткнув щели мхом. Но все равно дров на зиму требовалось много, вот он и старался.

- Есть кто живой? - окликнул молодой мужской голос из-за закрытых наглухо ворот.

Человек был один и приехал верхом. Это Виктор уже знал. Теперь вот определился и с возрастом.

- Погодь, мужик! - откликнулся Виктор. - Сейчас на стену выберусь, поговорим.

- А калитку открыть не судьба?

- С чего бы? - Виктор бросил топор-колун рядом с колодой и бегом взбежал на стену. Со стороны двора она была едва ли выше двух метров, и пары нетолстых бревен с зарубками, положенных в виде аппарели, вполне хватало, чтобы подняться на оборонительную галерею.

- Здоров будь, отрок! - приветствовал его мужчина, одетый в темно-зеленый мундир гражданского чиновника.

- И вам доброго дня! - Вежливо ответил Виктор, вставая на край стены. - С чем пожаловали, сударь?

- Хозяина позови! - Ну и то сказать, одет Виктор, как крестьянский сын, в домотканые порты и рубаху, и это чиновник еще не видел его босых ног.

- К твоим услугам, - усмехнулся Виктор в ответ, переходя с вежливого "вы" на спесивое дворянское "ты".

- Хочешь сказать, ты дворянин Петр Якунов? - прищурился мужчина.

- Хочу сказать, что я его внук и наследник, - зло, как и подобает "взбрыкнувшему" шляхтичу, объяснил Виктор. - Я Виктор Якунов, плоть от плоти посадника Захария Якунова, дворянин и владетель. А ты кто таков будешь, мил человек?

За многие века войн и торговли Новгород, превратившийся позже в Себерию, воспринял немало терминов и понятий, существовавших в европейской культуре и германских языках. Так в русском языке появились "дворяне", "графы" и "бароны", "замки" и "феоды" и многое другое, чему не было соответствий в восточнославянских языках.

- Я служащий мытного приказа Иван Ануфриев, - представился мужчина.

- Мытарь, значит.

- Можно сказать и так.

- Ну, и чего тебе надобно, господин мытарь? - задал Виктор закономерный вопрос. - Дед от налога был освобожден за свои геройства, а с меня, как с несовершеннолетнего, тем более нечего взять.

- Это да, - не стал спорить мытарь. - Но я здесь, господин Якунов, не только из-за налогов. Чиновники да ваших краев нечасто добираются, так что я заодно и перепись произвожу, жалобы принимаю и объявляю указы.

- Хорошо, - не стал спорить Виктор. - Можешь записать. Я стало быть Виктор сын офицера Ильи Хромова и девицы Софьи Якуновой, по завещанию деда своего и по старшинству в роду дворянин Якунов владетель Филипповой Горы, замка и прилежащих земель.

- Кто еще живет в замке? - Мытарь тщательно записал в блокнот все, сказанное Виктором, и теперь вновь смотрел снизу-вверх на крепостную стену.

- Я живу один.

- Тогда, позвольте задать вам вопрос, ваше благородие, - переходя на "вы", продолжил чиновник. - Сколько вам лет, господин Якунов?

- Шестнадцать, - ответил, не подозревая подвоха, Виктор.

- То есть, - уточнил чиновник, - вы, Виктор Ильич, несовершеннолетний гражданин республики Себерия, живете один и не находитесь под частной опекой?