Книга Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев, страница 91 – Любовь Черникова

«Делай, что говорят!» — приказала Ваэлла, но что, если кто-нибудь попросит меня убиться или взять и перестать дышать?

Страшно-то как! Но того, что будет дальше, теперь боюсь еще сильнее.

Тем временем мы входим в какой-то зал, где ждут шестеро девушек, одетых похожим образом. Значит это танцовщицы? Не невесты? И я теперь в их числе?

Девушки недобро на меня косятся, и одна что-то говорит. Раздаются смешки. А заводила подходит ко мне, плавно покачивая бедрами. Она явно уверена в себе, а на меня глядит так, словно я что-то непотребное. Морщит аккуратный носик и сверкает огромными густо подведенными глазищами.

— Хейш арро мерах сюш лапин? Ан! — спрашивает она, да только я не понимаю ни словечка и просто жму в ответ плечами.

— Даэра, новенькая не местная и не знает наших языков. Только немного понимает по фриденвелтски, — отвечает ей моя провожатая, имени которой я до сих пор не знаю.

Вот как?! Это ей наплели, чтобы объяснить мое молчание? Или она сама придумала легенду для остальных? Я не могу быть уверенной, что больше никто в всем этом не замешан.

— Юр? — брезгливо выгибает бровь и выдает длинную непонятную тираду, после которой девушка, что привела меня, кивает, а остальные откровенно смеются.

Н-да. Если моя провожатая права насчет шада и тех, кто так стремится предоставить ему свои угодья на ночь, то для этой красавицы мы здесь все лишь конкурентки. Ее бы воля, она бы с удовольствием станцевала и одна.

— Садись скорее, — торопит меня провожатая, указывая на невысокий стульчик перед столом с овальным зеркалом. И я сажусь. — Сиди ровно и не двигайся! — командует она, когда я пытаюсь подышать на зеркало, чтобы написать на нем хоть что-то.

Да чтоб ее йархи утащили в подвал к некромантам! Или хотя бы в местном нужнике притопили. У нее как рот не откроется, так нравоучение или команда! Хотя с такими как эта Даэра поведешься, привыкнешь вести себя как сержант на плацу, не то сожрут. Теперь мне понятно, почему она мне сказала, что не рабыня и запретила себя трогать. Наверняка, тут и до рукоприкладства временами доходит.

Но в итоге-то я сижу ровно и не двигаюсь! А две танцовщицы, которые скромно прячут глаза, принимаются меня причесывать и красить какими-то красками под внимательным взглядом провожатой.

Таращусь на собственное отражение. Это уже не магияж, это макияж, и какой! В жизни не ходила с таким боевым раскрасом. Огромные глаза густо подведены черным. Фиолетовые мерцающие тени, яркие темно-вишневые губы, густые как опахала ресницы. Красиво, наверное... Да только вот это совсем другая девушка. Я бы и сама себя не узнала, даже если бы увидела точный портрет!

Волосы мне просто расчесали и чем-то опрыскали, от чего те заблестели сильней и стали чуть более тяжелыми и ароматными. Запах поначалу приятный почти сразу стал душным, чем внес еще больше дискомфорта в мое положение. На голову мне водрузили диадему, к которой прикрепили украшенную драгоценными капельками вуаль, прикрывающую нижнюю часть лица.

— Это не снимать, если шад лично не попросит, — указывают мне и я тяжко вздыхаю.

Все. Теперь меня не узнать окончательно, и я не понимаю, хорошо это или плохо в моем положении. В этот момент в комнату заглядывает какой-то мужик в большом тюрбане и делает знак.

— Пора! — хлопает в ладоши провожатая. — Даэра?

Красотка со змеиной грацией подходит ко мне и окидывает взглядом с ног до головы. Затем быстро выдает несколько слов.

— Твой место крайний с эта сторона. Выходить последний!

Девушки тянутся мимо нас к выходу.

— Говорить, только если прикажут, — продолжает напутствовать провожатая, придирчиво осматривая мое лицо. Она незаметно косится в сторону выходящих танцовщиц и неожиданно улыбается. — Танцуй старательно, и не обращай внимания на грюнзу-Даэру. Ты должна понравится шаду, а не она, — последнее она шепчет мне на ухо, выпроваживая за дверь.

Йархи! А это я тоже восприму как команду, или пронесет?

Мы идем по коридору вслед за мужчиной в халате и тюрбане. Девушки сосредоточенно молчат и, к счастью, на меня никто не обращает внимания. Мы проходим одну стрельчатую арку с двумя дюжими охранниками, лица которых точно высечены из камня. Другую...

Из бокового ответвления выворачивает большая группа женщин, одетых совершенно иначе, чем мы. Их прически и одежда разнообразна. Большинство выглядит вполне привычно по-фриденвелтски, но некоторые наряжены весьма необычно.

Они останавливается, пропуская нас. Шушукаются и с интересом рассматривают, когда мы проходим мимо.

Это же те самые невесты! Приходит мне в голову.

Во главе этого разноцветного отряда женщина постарше. Похоже местная, но ее одежда отличается от той, в которую одета наша провожатая. Вполне себе фриденвелтское платье с длинными рукавами и подолом. Не вычурное, как у прочих, но видно, что пошито из дорогой ткани. Голову и плечи покрывает белая накидка, отделанная по краю прозрачнорозовыми камнями. На шее какой-то амулет. Похожий, я как будто уже видела.

Но поражает меня ее взгляд. Ест в нем что-то такое.

Стоп! Если она общается с невестами, значит, языки знает! Наверняка и фриденвелтский. Она точно сможет помочь! Разъяснить прочим, что я не та, за кого меня принимают. Не танцовщица, дери их всех йархи!

Я так засматриваюсь на эту женщину, что отстаю от остальных.

И она тоже на меня смотрит, не отрываясь, игнорируя вопросы ближайшей невесты. Что-то странное со мной в этот миг происходит. Сердце начинает колотиться быстрее, к горлу подкатывает комок. Я изо всех сил стараюсь побороть чужую волю и подойти к ней. Заговорить. Объясниться.

Мне кажется, что у меня вот-вот получится. И, несмотря на все приказы, из груди вырывается едва слышный, сдавленный писк.

— Поспешить, новенька! — раздается хлесткий приказ Даэры.

И я вынужденно его выполняю, радуясь, что она ничего больше не прибавила.

Вскоре мы останавливаемся перед высокими, точно ворота, дверьми, перед которыми стоят похожие как близнецы охранники, и острия алебард в их руках угрожающе светятся зеленым, намекая, что это не просто ритуальное оружие, а магические артефакты.

Что-то тихо говорит всем Даэра, которая, похоже, за главную среди танцовщиц. Все кивают, одна я ее не понимаю.

— Не болтать! Не смотреть без разрешения прямо на шад. И не двигаться без команда! Внимательно повторять за ними, — она тычет пальцем в остальных девушек. — Если позорить нас, я тебе лицо царапать! — угрожающе скрючивает она пальцы с внушительными украшенными золотой краской когтищами.

Ну хорошо, хоть только «царапать», а не сожрать вместе с остальными частями тела, флегматично думаю я, разглядывая ее маникюр. Назвать такое ногтями у меня язык не поворачивается. Ее слова меня мало волнуют. Я все еще думаю о той женщине, к которой испытала столь странные чувства. Оглядываюсь, но в коридоре больше никого нет.