Книга Девочка Рустама, страница 44 – Амина Асхадова

К тому же, я для него предательница. И мне страшно иметь ребенка от такого мужчины, как Рустам. Повсюду опасность, повсюду страх. В каких условиях будет расти малыш?

А если Рустам и вовсе отберет его у меня? Я ведь показала ему характер. Такая жена ему не нужна, Эльдар найдет ему жену мудрее и послушнее.

Боже.

Я сижу на месте, но я метаюсь.

И совершенно не знаю, как сбежать от Рустама, будучи беременной от него.

— Ковалева!

Я поднимаюсь и захожу в кабинет.

Моя очередь.

— Здравствуйте. Я, кажется, беременна.

Вот так — тихо и сумбурно я выдавила из себя эти слова, едва я села перед врачом. Нехорошее предчувствие не покидало меня.

Строгий доктор посмотрела на меня поверх очков и начала задавать стандартные вопросы для заполнения бумаг. Примерные сроки, последнюю менструацию…

А меня едва не трясло от ожидания. Когда же она скажет — беременна я или, быть может, тест оказался ложным?

— Сейчас посмотрим, кажется или не кажется, но, если срок около пяти недель, как ты говоришь, с точностью покажет только узи. Проходи на осмотр.

Минуты длятся невыносимо долго. Меня распирает от ожидания, а доктор угрюмо молчит и мало говорит. Разве что только доставляет неприятные ощущения, явно недовольная.

Что я успела сделать не так? Или не сделать?..

— Как я и сказала, сейчас дам тебе талончик на узи, — бросает она равнодушно, — по осмотру я вижу небольшое воспаление, сейчас назначу тебе лечение.

Я киваю, спешно собираясь. По итогу доктор выписывает талон на узи аж… больше, чем через две недели.

Да я же помру от ожидания! Да и чувствую я себя неважно.

— Но как же? У меня плохое самочувствие и живот болит, когда перенервничаю, — я нахмурилась, — я приехала сюда по острой боли, можно сказать.

— Живот болит из-за воспаления, — махнула она рукой, — все хотят попасть на узи, а аппарат один на всю поликлинику! Что я могу поделать?

— А по срочности нельзя? — сглатываю я шумно.

— У меня все по срочности! Самое ближайшее через две недели. Берешь талон? Жаждущих много!

Доктор начинает раздражаться и что-то быстро черкает на бумажке. Назначает традиционное лечение, а мне хочется поскорее отсюда уйти.

— Если нужно побыстрее, иди в частную. Сейчас узи за две тысячи можно сделать, — бросила она напоследок.

Я развернулась к выходу совсем растерянная. Две тысячи когда-то и для меня были сущим пустяком, но не теперь, когда счета брата заморожены еще с апреля, а меня Максим всегда просил ставить учебу выше работы. На любую подработку он неизменно отвечал одно:

— Я хочу, чтобы моя сестра училась и не думала о деньгах. Успеешь поработать. Сейчас это мои заботы.

Женщина в белом халате увидела меня богатой девочкой из-за хорошей одежды. У нее ведь глаз наметан, она сама при деньгах, и это сразу бросается в глаза. Телефон последней модели, кольца на десяти пальцах из десяти, в ее кармане лежат свернутые купюры, которые просвечивает тонкая ткань. Она даже не стесняется этого.

Вот только для меня времена изменились, но едва ли я стану ей доказывать это врачу, ожидавшему от меня взятки.

Недовольный гинеколог — гинеколог без денег. Я поняла. С пустыми руками давно никто не приходит, Полина. Может, надо было хотя бы конфеты взять? Конфет на ее полке прилично — наверное, так местные девушки выбивают талон на узи чуть-чуть поближе, хотя бы дней через десять.

Что ж, выход один: найти подработку на выходных и действительно пойти в частную клинику к более хорошему доктору. Или сразу только на узи, чтобы меньше часов работать в эти выходные — живот ведь так и не отпускает.

— Если не секрет, что будешь делать?

Не понимая вопроса, я разворачиваюсь к ней лицом.

— Аборт или рожать? — спрашивает она безучастно, ведь у нее таких, как я — тысячи. Незнающих, глупых, наивных.

Она задает бестактный вопрос, а у меня в голове крутятся три смены, заочка и съемная однушка. Не в Москве. Если и бежать, то подальше отсюда.

А еще я решила, что вопреки всему я назову ребенка Максимом.

Будет Максим Ковалев.

— Все-таки аборт, как и все, — хмыкает доктор, — как надумаешь, приходи. Но это не бесплатно, имей в виду.

Она считает меня наивной богатенькой девочкой, заблудшей в поликлинику случайно. Напоследок скользнув оценивающим взглядом по моим часам, «доктор» гаркнула в сторону двери:

— Следующая!

От ее слов мне становится не по себе, и я задаюсь вопросом: за сегодня меня больше разозлила Карина или вот она? Не доктор, а так — женщина в белом халате.

Хлопает дверь. Другая дверь — далеко, где-то на входе в поликлинику. Этот момент смывается уставшими мыслями и внезапным раздражением к этой женщине.

— Что же вы так хлопаете?! — слышу я чей-то возмутительный визг в коридоре.

Я прикрываю глаза. Здесь все так близко, все так тесно и везде шумно. Поликлиника ведь обычная — государственная, где вот даже на узи талон ближайший — через две недели.

— Куда вы идете?!

Я морщусь от этого крика. Чего так кричать? Здесь ведь беременные, им покой нужен… Даже внутри кабинета я слышу все, что происходит за дверью.

— Мужчина, бахилы!

Я приваливаюсь к стеночке несмотря на то, что все еще нахожусь в кабинете врача.

Что-то мне совсем нехорошо. И выходить отсюда почему-то не хочется, словно там, за дверью меня поджидает опасность.

— Мужчина!

Сзади тут же раздается голос врача, которая сейчас вызывала во мне только раздражение.

— Полина, ты выходишь? У меня вообще-то очередь!

Голос доктора смешался с вихрем во внешнем мире.

Все эти голоса совсем рядом.

Но я не обращаю на них внимания, гипнотизируя заветную дверь, ведущую к выходу. Делать мне здесь нечего, нужно заработать и идти в частную.

Я сделаю узи и, наконец, услышу биение твоего сердца, малыш. А когда-нибудь вернусь в этот кабинет, чтобы счастливо сказать этой женщине в белом халате, что я буду рожать. Но без ее участия. Таких бы докторов поменьше, и тогда, возможно, абортов было бы меньше.

— Я сейчас позову охрану! Охрана! — слышится снаружи совсем близко.

Наконец, я черпаю в себе силы и толкаю дверь наружу. Но едва я выхожу из кабинета, как меня вихрем отбрасывает к стене.

Лопатки снова обжигает боль. Боль в лопатках всегда означает, что Рустам где-то рядом. Это своеобразный сигнал к бедствию.

Раздается чей-то вскрик. Кажется, откуда-то из очереди.