Книга Ведьмочка в пролёте, страница 39 – Дарья Гусина

Я жевала, старательно пытаясь не расхохотаться: снежная баба Тенета, одетая в один из его элегантных шарфов и отличающаяся выдающимися женскими прелестями, носилась на метле и сбивала препятствия увесистой битой. Крофф был в противоположной команде, он управлял огромным белым медведем.

Малыш почему-то не захотел ко мне присоединиться. Он сидел у двери и требовательно мяукал.

— Ну чего ты? — с досадой спросила я. — Я из-за тебя финал игры пропущу. Никого там…

Открыла дверь и застыла в изумлении. На подоконнике, в коридоре, глядя во двор, сидел Юджин Сальди. Опять полураздетый. Мне стало холодно при одном только взгляде на его голые плечи на фоне покрытого инеем окна. К слову, одеться демону было не во что: в коридоре валялись шелковые клочья, в которых  я узнала его рубашку, он выступал в ней на празднике всего полтора часа назад. На ручке моей двери одиноко висел изрезанный кроссовок. Нет, не изрезанный – скорее разорванный клыками. На щеке у Юда красовалась свежая и довольно глубокая царапина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И что стряслось? — негромко спросила я.

Демон кинул на меня недовольный взгляд и пожал плечами.

— Поссорились? — уточнила я, разглядывая кроссовок.

— Типа, — буркнул демон. — Не сошлись во взглядах на политику.

Я фыркнула, но Юд раздраженно уточнил:

— Это истинная правда. Откуда я мог знать, что у нас непреодолимые… разногласия?

— Это какие? — заинтересовалась я.

— Мы дружим с Галадой, — неохотно признал Юд, — вернее, мой отец поддерживает твоего отца, а тот…

— Я в курсе. А у семьи Евы с колдовками сложные отношения, верно?

— Угу, они там сакральную землю не поделили. Ева как узнала, что папаша мой переметнулся в лагерь Галады, а мне, в принципе, на это глубоко наплевать… короче, она натравила на меня свою кошку. Насилу ноги унес.

— Бедняга, — я сморщила нос. — А чего домой не идешь?

— У меня в комнате приятель, с девушкой. Не хочется портить людям интим.

— Беда какая. Есть хочешь?

— А есть, чего пожрать? — оживился Юджин. — Нам с Евой, понимаешь, сначала не до еды было, а потом… начались… разборки.

Честно говоря, я была только рада скормить демону три вазочки с салатами, тарелку жареной картошки и вторую отбивную. С этим Новым Годом всегда так: наготовишь на роту, а на следующий день запихиваешься, чтобы не пропало. Нет уж, мне толстеть нельзя, я только вчера новую одежду из ателье получила, все сидит просто идеально.

— Нравится?

— Ага. Салатик вот этот с горошком прямо охренеть как вкусно.

— Учти, это обычная вежливость, — предупредила я. — Дружеский жест. В честь этого… единения и нового оборота.

Демон одобрительно хрюкнул, продолжая чавкать.

— Не вопрос, детка. Я и ты – не пара. Помню, не дурак.

— Почему ты пытаешься казаться чурбаном неотесанным? — спросила я, озвучив давно терзавший меня вопрос.

— Что? — Юджин не донес ложку до рта.

— Я же вижу, как ты ходишь, ешь, садишься, встаешь из-за стола… сражаешься. У тебя хорошее воспитание, манеры… грация, в конце концов. Зачем… это все?

Демон слегка скривился и спросил, глядя в вазочку с салатом.

— Так заметно?

— Ну… да.

—  Ну, скажем так: меня пытались вырастить принцем, я вижу себя в ином амплуа, но некоторые издержки воспитания уже не вытравить.

— Что ж, — покладисто заметила я, — понятно. Как же такого непринца, как ты, уговорили на матримониальные реверансы? А если я согласилась бы?

— Но ты же не согласилась, — Сальди негромко отрыгнул и рассмеялся: — Пардон. В роль вошел. Понимаешь, у моей семьи имеются кое-какие рычаги воздействия. Ты еще поймешь.

— Да что ж вы все каркаете-то?! — воскликнула я. — Поймешь, увидишь! Не хочу я ничего понимать и видеть!

Забрала посуду, выловила Малыша, гоняющегося за наколдованными кем-то радужными снежинками, и пошла к себе.

— С новым оборотом! — крикнул мне вслед демон из рода Сальди. — Спасибо за хлеб-соль. Не волнуйся, не простужусь на улице… в мороз…  голый и босой!

— Да чтоб тебя! — рявкнула я в сердцах… и полезла в шкаф за старым шарфом.

…Рано утром второго января я стояла напротив бакалейной лавки. Ну, скорее не стояла, а подпрыгивала, притопывала и прикрывала варежкой замерзший нос. Явилась я на Центральную площадь на полчаса раньше назначенного часа. Вечно прихожу на встречи первой, ужасно не люблю опаздывать, просто фобия какая-то. Замечательная привычка, скажет кто-то. Иногда да, но не когда на улице минус тринадцать.

В этот ранний час город сиял снежной белизной и благоухал хвоей. Горожане, с размахом встретившие Новый Год, еще отсыпались, благо праздники совпали с выходными. На некоторых лавках красовались таблички «Закрыто до понедельника».

Фонтан замерз. Перед самым Новым Годом водное украшение было анимировано для развлечения горожан, но что-то как всегда пошло не так. Заколдованная вода застыла. Светлый визард из коммунальной службы города, ответственный за праздничное оформление, оживление бронзовых статуй и непрерывную подачу теплых потоков, пока не вязал лыка и устранять неисправность не спешил. Просто беда с этими пьянчугами, пожаловался мне сизоносый работник снегоуборочной лопаты. Сам мужичок с некоторым трудом держался на ногах и за версту «фонил» перегаром.

Я искренне посочувствовала толстопузым бронзовым русалчатам в середине фонтана. По задумке дизайнера пухленькие хвостатые милахи должны были оптимистично изливать воду из изящных морских раковин, но мороз превратил идиллическую сценку в бытоописательную, из жизни простых героев: ответственные русалчата, подобно труженикам шахт, с мрачными лицами выковыривали из раковин лед. И кому только пришло в голову оживлять статуи в мороз? Я поймала себя на мысли, что удивляюсь безалаберности коммунальных работников, а не самому факту существования живых статуй.

Я ждала мастера Дебриса и потихоньку замерзала. От холода не спасали даже новые сапожки на меху, шляпа и варежки. Как назло, фонтан располагался прямо посреди широкой площади. К тому же его окружали кадки с новогодними елями. Я боялась отойти к лавкам и их теплым дверям и пропустить появление мастера Авара. Чуть-чуть бы тепла сейчас…