
Онлайн книга «Соблазненные луной»
![]() – Еще одна шуточка на эту тему, и я тебя выкину из кровати, клянусь. – Ну разве я посмею? – Конечно, посмеешь, кто бы сомневался! – Я схватила его руку. – Рис, прекрати, пожалуйста! Холод с Шалфеем показались в дверях, и я расслышала, о чем они спорят. Холод хотел, чтобы Шалфей не пользовался гламором, когда станет пить кровь, а эльф настаивал на гламоре. Так забавней, говорил он. Рис вздохнул, помрачнев. – Мне Холод нравится, в драке он – что надо, но ему слова нельзя было сказать спокойно, когда он только стал сидхе и был принят при дворах. Вспыхивал будто порох. Чуть раньше эта фраза меня озадачила бы, но теперь я знала, о чем говорит Рис. Я видела первоначальный облик Холода – тогда он сидхе не был. Но на меня навалилось столько всего, что я ничегошеньки не успевала толком обдумать. Холод не всегда был сидхе, а меня учили, что сидхе может стать только тот, в ком течет наша кровь. Я помнила, как Холод танцевал на снегу – дитя, прекрасное, как прекрасен снежный вихрь, когда ветер подхватывает и бросает снег в небеса потоком мерцающего серебра. Это дитя сидхе не было. Кем оно было – не знаю, но не сидхе. Только кем же тогда? И если Холод когда-то не был сидхе, то как он им стал? Вопросы, вопросы – а времени получить ответы нет, потому что Холод и порхающий у его плеча Шалфей уже вошли в спальню. При Шалфее я не могла спрашивать Холода о том видении. Не уверена, что он стал бы отвечать мне даже при Рисе, но при Шалфее – уж точно. Шалфей держался в воздухе наравне с Холодом, как шел бы рядом человек обычного роста. – Без гламора я отказываюсь, и делу конец! Холод покачал головой, серебряные волосы сверкнули на свету. – Я не позволю тебе зачаровать меня, Шалфей. Вот теперь делу конец. – Господа... – позвала я. Оба повернулись ко мне с одинаково раздосадованными физиономиями. Но у Шалфея надутая мина мгновенно сменилась на похотливую. С радостным смешком он метнулся вперед и закружился у меня над головой в поисках лучшего вида, будто крохотный вертолет. Холод остался у двери, надменный, разозленный и – слегка – испуганный. Страх на миг показался в серых глазах, самый настоящий страх, но тут же исчез под надменной гримасой. Холод всегда прятал под надменностью свои истинные чувства. Я знала, что высокомерие у него только напоказ, но пользы от моих знаний не было никакой, потому что если так, то загвоздка в том, что он не может просчитать ситуацию или она ему здорово не нравится. Дрянь дело – и в том, и в другом случае. Я протянула к нему руку: – Иди сюда, Холод. – С радостью, Мередит, но к тебе, а не ко всей компании. Я уронила руку на подушку, так и лежавшую у меня на коленях. Шалфею досталось совсем не то зрелище, какое ему хотелось, и все же он радостно кружил надо мной: обычно я одевалась или хотя бы прикрывалась, когда кормила его. Эльф доказал, что доверять ему не стоило. Я не против определенного внимания, когда мне того хочется, но непрошеные приставания мне не нужны. Раньше я считала, что в присутствии Риса и Холода мне опасаться нечего, но теперь задумалась. – Ты же согласился, Холод, – напомнила я. – Я согласился дать ему кровь, но не позволить этому коротышке испытывать на мне свой гламор. Шалфей проделал пируэт в воздухе и подлетел к стражу: – Сидхе страшится магии фей-крошек? Вот так загадка! – Я не боюсь тебя, человечек, но по своей воле никому из фейри не дам применить ко мне магию. – Разрешить Шалфею гламор – это компромисс, раз уж я отказываю ему в сексе. – Я ему таких компромиссов не обещал, – заявил Холод, на глазах будто вырастая, расправляя плечи, обретая уверенность. Я знала уже, что чем уверенней он выглядит, тем меньше уверенности испытывает, но он не порадовался бы даже тому, что я это знаю, и не дай Богиня мне объявить об этом вслух! Рис приподнялся на подушках: – Можно мне, принцесса? Я махнула рукой и вздохнула: – Пробуй, если думаешь, что сумеешь. – Пусть Шалфей лизнет Холода... – На лице упомянутого господина появилось такое отвращение, что Рис поторопился закончить фразу: – Как он лизнул меня, всего лишь дотронется. Давайте убедимся, вправду ли Холод ощущается как бог. Мысль была недурна. – Холод, ты разрешишь Шалфею тебя лизнуть? Ничего больше. Холод открыл рот – наверное, чтобы сказать "нет", – но я его опередила: – Я не так много от тебя прошу! Он подумал еще секунду и коротко кивнул: – Хорошо. – Шалфей, – строго сказала я, – только лизнешь, как Риса на кухне, и ничего кроме. Шалфей подлетел ко мне поближе, чтобы продемонстрировать донельзя ядовитую ухмылку, но кивнул. Я даже не сразу поверила, но он кивнул еще раз и полетел к Холоду. Холод невольно попятился, но спохватился и шагнул обратно. Большинство сидхе не верили, что кто-то помимо их сородичей может с успехом применить к ним гламор. Это было заблуждением, но очень распространенным. Холод его явно не разделял, и я задумалась, жертвой чьей магии он когда-то пал. Он вел себя так, словно имел основания опасаться фей-крошек. – Погодите, – сказала я. – Холода когда-нибудь отдавали на пытку феям-крошкам, как Галена? – Нет, – хором воскликнули Холод и Рис. Шалфей мотнул головой: – Убийственного Холода никогда не подавали блюдом на наш пиршественный стол. – Эльф медленно, напоказ облизнул свой маленький ротик. – М-м... Ням! Холод умоляюще на меня глянул: – Не принуждай меня! – К чему не принуждать? Дать ему себя лизнуть, ощутить вкус кожи – не такое большое дело, Холод. Тебя что, провел когда-то гламор кого-то из малых фейри? Это тебя беспокоит? – Не успев договорить, я поняла, что спрашивать так прямо не стоило. – Никому из фейри меня не провести. Лицо Холода застыло прекраснейшей из масок – холодной и высокомерной, черты заставили бы рыдать от зависти любого мастера пластической хирургии. Серый шелк халата почти сливался с серебром волос. Будто статуя – слишком прекрасная, чтобы посметь к ней прикоснуться, слишком гордая, чтобы самой снизойти до прикосновений. Мне нужно было выяснить, в чем дело, но не в присутствии еще двоих мужчин. Я вгляделась в прекрасное лицо, провела взглядом по груди, по животу, представила, что прячется под халатом, – и подумала, что даже будь мы наедине, он не сознался бы в своих тревогах. – Ну, пробуй же, Шалфей. – В голосе отразились мои усталость и разочарование. |