Онлайн книга «Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор»
|
– Капрал Рошфор!!! Проверка документов! – Гастон отодвинул угодливо кланяющегося японца дубинкой в сторону и шагнул в дом. – Всем предоставить документы, немедленно! Всем в коридор, живо, живо… Никаких заминок не возникло, циркачи дисциплинированно выстроились у стены. Последним из комнаты вышел худощавый высокий парень, очень похожий на европейца. Смазливый, с длинными волосами, собранными в гульку на затылке. – В чем проблемы, месье капрал? – Японец протянул Гастону пачку документов. – Мы что-то нарушили? Меня зовут Хайку Мацуи, я руковожу труппой. Говорил он на французском очень чисто и абсолютно спокойно, без тени волнения в голосе. – Проверка документов… – сварливо буркнул Лелюш, забрав паспорта. – Встаньте к стене… Парень нехотя повиновался. В домик ввалились остальные бойцы и сразу же взяли на прицел японцев. – Вы все арестованы. Встаньте лицом к стене, руки за спину. Живо… – Мы будем жаловаться японскому консулу!.. – злобно зашипел Хайку Мацуи, оглядываясь назад. – Это произвол… И в этот момент мы с ним встретились взглядами. У меня немедленно всплыла в памяти миловидная дама с зонтиком, проходящая мимо, когда я садился в машину в день покушения. Черт… да это же он… Японец тоже меня узнал. Из рукава кимоно в руку выскользнул узкий стилет, но залитая свинцом деревянная дубинка уже взмыла в воздух и с глухим стуком клюнула азиата в висок. – Бей! Никого уговаривать не пришлось, заработали дубинки, а когда глухие стуки и болезненные вскрики затихли, на полу застыло восемь неподвижных окровавленных тел. Люк злобно матерился, зажимая ладонью лицо. – Что с тобой? – Дерьмо… – Дюбо убрал руку, показывая кровоточащую рваную рану на скуле. – Эта… – Он пнул тело одной из японок. – Что-то из волос вытащила… – Этим? – Я присел и поднял с пола трехгранную заколку с замысловатым наконечником. – Сам виноват. Но можешь трахнуть ее по-быстрому, пока еще живая. – Пусть эту паршивую тварь крысы трахают… – Люк пренебрежительно фыркнул. – Товар отличный, зря. Но как хочешь. – Я пожал плечами. – Тащите канистры, косоглазым связать руки и ноги. И закидайте их хламом. – Может, добить? – быстро поинтересовался Лелюш, но после моего взгляда сам зашипел на бойцов: – Шевелитесь, придурки, живо, живо… В нос ударил едкий смрад, помещение быстро залили бензином, а двери подперли снаружи. – В сторону… – Я протянул Гастону палку с намотанной на конце паклей. Лелюш быстро чиркнул спичкой, пакля мгновенно вспыхнула бесцветным пламенем. Я сжал зубы, закинул палку в форточку. Со звоном посыпались стекла, из окон выплеснулись длинные чадные языки огня. В воздух рванул пронзительный нечеловеческий визг. Но я уже ничего не видел и не слышал, потому что перед глазами стояла обугленная маленькая фигурка бабушки Неонилы, застывшая, словно в пантомиме, среди сгоревшего овинника. И страшное синее лицо повесившейся Насти… Исказившееся в немом крике лицо распятого дяди Яцека… Пустые глазницы заживо освежеванной тети Стаси… И лица тысяч невинных людей, убитых японцами на Сахалине… – Кэп… Я очнулся и посмотрел на Лелюша. – Кэп, вы в порядке? – Да. Расходимся. Форму уничтожьте. Я – по собственному плану. Завтра загляни к Шарлю, заберешь премию. До конца недели свободны. И не оглядываясь пошел по улице. Ночь еще не закончилась… Через час я уже был возле отеля «Гранд Палас Люкс». Рядом с входом, оформленным в роскошном стиле помпадур, скучали швейцары и лакеи в красных курточках. Я немного поглазел на них со стороны и прогулялся к другому концу площади, шмыгнул во двор жилого дома, огляделся и принялся взбираться по пожарной лестнице на крышу. А спустя несколько минут через открытое окошко влез в чердачное помещение. – Жили у бабуси два веселых гуся… – пропел я себе под нос, осмотрелся и выудил из-за ящика завернутую в тряпку винтовку. Развернул ее и принялся навинчивать на ствол черный цилиндр глушителя. Сам ничего не изобретал ввиду очень скромных познаний в этом деле. Все уже изобретено до нас. Патентованный винтовочный глушитель системы Максима. Но не того знаменитого дядюшки Хайрема, а его сына – Хайрема Перси. Вполне современного вида, прост как топор и, главное, работает. Винтовка – винчестер армейской модели тысяча восемьсот восемьдесят пятого года под патрон 30–40 Krag. Прицельные – механические, оптика мне даром не нужна на таком расстоянии. Тут всего-то сто пятьдесят метров. Собрав оружие, втолкнул в казенник обойму и поставил винтовку рядом. Теперь – только ждать. Изначально я задумывал более эффектную акцию, но ввиду ограниченности времени придется обойтись упрощенным вариантом. В любом случае итог будет один. Хотя жалко… смерть от пули в лоб и на колу, к примеру, – несколько разные вещи. После художеств на Сахалине я даже начал опасаться, что стал маньяком. В Средневековье всякое случалось, но, как ни крути, крайней жестокостью, особенно по сравнению с некоторыми персонажами того времени, я не отличался. А на острове как с катушек слетел. Но потом нашел этому объяснение. Все банально, я просто перестал видеть в японцах людей. Они заслужили такого штабс-ротмистра Любича. И прошедшее время никак не изменило меня. Я дико ненавижу эту нацию. Да, знаю, я не прав, но ничего с собой сделать не могу. И не хочу. Время пролетело незаметно, я словно впал в летаргию. Но очнулся точно в нужное время. На входе в отель засуетилась обслуга. Подтянулось несколько полицейских и военных, подогнали три машины. Затвор с лязгом вогнал патрон в патронник. Швейцар распахнул дверь, и из отеля вышло несколько японцев в военной парадной форме, в попугайских треуголках, с аксельбантами и саблями. Палец выбрал свободный ход спускового крючка. Винтовка несильно дернулась, а уже через мгновение маленький сухенький старичок, раскинув руки в стороны, опрокинулся навзничь. Лязг затвора, короткий свистящий треск – второй японец схватился за бок, споткнулся и кубарем покатился по лестнице. Я улыбнулся сам себе, подхватил винтовку, выбрался на улицу, выбросил оружие в открытый канализационный люк, закурил и неспешно побрел прочь. К обеду я уже был дома. – Как? – Спит… – шепотом ответила Мадина. – Хорошо поработал? – Отлично! – Я улыбнулся, чмокнул падчерицу в щеку и ушел к себе. Плеснул в стакан арманьяка, посмотрелся в зеркало, после чего неожиданно исполнил несколько коленец камаринского. Вприсядку, с притопом и веселым гиканьем. – Саша? От неожиданности я даже выронил бокал. |