Книга Что упало, то пропало, страница 54 – Сабин Дюран

Я замерла на верхней ступеньке. Я и не подумала, что к ужину следует переодеться. Женщины были в платьях, а мужчины в рубашках с яркими узорами. Эйлса облачилась в хлопковое платье в восточном стиле ярко-розового цвета. Оно было более облегающим, чем те мешковатые одежды, которые она носила обычно.

Она вздрогнула, заметив меня, стоящую в тени.

– Не Моди, – произнесла Эйлса слишком быстро. – От нее не пахнет.

– Мне нравится Моди, – заявила Роза. – Мы говорим о другой собаке.

– О собаке фермера, – вставила Далила.

Том ухмыльнулся.

– Как там жизнь в свинарнике? – спросил он.

– В хлеву, – поправила его Эйлса.

– Я его и имел в виду. – Том встал и принес еще один стул. – Занятие прошло нормально?

– Очень хорошо, – ответила я и опустилась на стул, кивнув в знак благодарности.

Гэри поднял глаза от газеты.

– Надеюсь, Ферг хорошо себя вел.

– Прекрасно.

Том показательно застонал.

– Думаю, он показал Максу, что значит заниматься.

Макс в это время стоял на четвереньках, и тут его плечи опустились. Я с трудом сдержалась, чтобы не погладить его по голове. Он бросил палку, которой шевелил угли, в огонь и смотрел, как она горит.

– Ничего показывать не требовалось. Они оба были сосредоточены на заданиях.

Том налил бокал шампанского из бутылки, которая стояла на полу, и протянул мне.

– Вот как? Ну, тогда давайте это отметим, – сказал он пафосно, а потом демонстративно поклонился.

– Благодарю вас, – ответила я, стараясь сымитировать его, но ошиблась с интонацией. Тон получился такой, словно у учительницы, ставящей на место непослушного ребенка.

Эйлса поймала мой взгляд и подмигнула. Том опять уселся на стул рядом с Далилой. У нее на платье был длинный разрез, и она терла обнаженное бедро, словно массируя мышцу.

От одного из поленьев взметнулись искры.

Роза извинилась передо мной за «нашествие незваных гостей». Они уже завтра поедут дальше в Корнуолл, где Гэри с детьми проведут все лето. У нее же самой отпуска только две недели.

– В нашей семье маме приходится работать, чтобы все остальные могли жить так, как они привыкли.

Эйлса задала несколько вопросов о доме в Корнуолле. Снесли ли они стену, чтобы увеличить кухню? А что решили делать с сараем? Удалось ли получить разрешение муниципалитета на перепланировку? Даже в той природоохранной зоне?

– Как здорово, – повторяла Эйлса, хотя Роза сказала, что пора менять крышу. – Как здо-ро-во.

Гэри сидел на другом конце скамьи и рядом с ним лежала куча субботних газет, раскрытых на страницах со спортивными новостями. Тут он поднял голову, хотя до этого участия в разговоре не принимал, и обратился ко мне:

– Верити, Роза сказала, что Эйлса помогает вам с какими-то работами по дому?

Я сделала небольшой глоток шампанского.

– Да. Но не с новой крышей, конечно. Она помогает мне избавиться от хлама.

– Избавиться от хлама? – Том издал саркастический смешок. – Простите, – добавил он, поймав взгляд Эйлсы. – Простите. Я знаю, что это не смешно.

– О, это сейчас очень модно, – вставила Далила. – Избавление от хлама. Есть даже шоу на Netflix, которое все смотрят.

– Метод Мари Кондо ^[43], – сказала Роза. – Нужно подержать каждый предмет в руке и почувствовать, вызывает ли он у вас прилив радости.

– Или ярости, – добавила Эйлса.

Роза положила руку на спинку скамьи и разгладила воротник на поло мужа.

– «Не держите дома ничего, о чем вы не можете сказать, что оно полезно или красиво». Кажется, так сказал Уильям Моррис ^[44]?

– Вроде так, – кивнула Эйлса. – Хотя у нас у всех разные представления о красоте и полезности. И я полагаю, что представления Верити не всегда совпадают с моими.

Она улыбнулась мне. Она не хотела быть жестокой. И она играла на публику. Я опять подумала о Фейт, о том, как она, когда мы были молодыми, могла быть мила со мной, когда мы были вдвоем, но на людях я часто становилась объектом ее шуток. Я сидел, подсунув под себя руки, деревянный стул был шершавым под моими ладонями. Я шевелила пальцами, пока в один не впилась заноза.

– Никогда не знаешь, что может оказаться полезным, – заметила я. – От молотка нет никакой пользы, пока вам не требуется забить гвоздь. Пинцет не нужен, пока не соберетесь выщипывать брови. Вы можете просто не осознавать полезность каких-то предметов – например, железной палки, куска веревки – пока вам не потребуется что-то починить, и не окажется, что как раз требуется что-то подобное. И, конечно, красота – это понятие относительное, даже для одного человека, – продолжала я, слегка заикаясь от волнения. – В один день человек готов умереть за папоротники и пальмы, а на следующий – за васильки и маргаритки.

Эйлса выглядела удивленной. Она встала и сказала, что ей нужно посмотреть, как там ужин. Я предложила свою помощь, но она покачала головой.

– Все под контролем. Я вас позову, когда все будет готово.

Она прошла через распахнутую дверь на кухню, и мы услышали, как открылась духовка и зашипел горячий жир.

Я почувствовала на себе взгляд Тома.

– Дом Верити – это просто сокровищница полезных и красивых вещей, а также предметов, которые, возможно, менее полезны и менее красивы, – сказал он. – Но я хочу знать, что она хранит в спальне на втором этаже в задней части дома. Никого туда не пускает – ни за что. Комната заперта.

Он оглядел всю компанию.

– Каждой женщине нужна своя комната, – заметила Роза. – Я не люблю, когда кто-то заходит в мой кабинет. Даже Гэри. На самом деле, когда у меня появится кабинет в Корнуолле – ради чего и затеяна вся эта возня с перестройкой сарая, – он тоже будет всегда заперт.

Я с благодарностью посмотрела на нее.

– Это была комната моей сестры, – сказала я. – Не только была, но и есть. Никаких тайн. Никаких трупов, никакой готической камеры пыток или что вы там вообразили. – Я издала смешок, который постаралась сделать легким и звонким. – Просто комната моей сестры.

– А ваша сестра к себе никого не пускает? – Гэри опять оторвал глаза от газеты.

– Ее сестра там не живет, – ответила Роза. – Они не разговаривают.

Гэри застонал:

– Боже, ох уж эти семейные ссоры. Это всегда ужасно.