Онлайн книга «Любовь на гранях»
С недоумением развернула её и, тщательно контролируя мимику, прочитала содержимое. Мой жених писал, что срочные дела семьи задержали его дома — родителям даже пришлось отпросить его у ректора на весь день — потому он не сможет позавтракать со мной, что его очень расстраивает. Я сглотнула подступившую к горлу горечь. Боги вечные, он же не хотел сказать… Не буду пока об этом думать! Я медленно поднялась к большому входу, обрамленному скульптурной лепниной, изображающей многоГранность нашего мира, и чувствуя себя так, будто меня ударили чем-то тяжелым по голове. И зашла в столовую, старательно не слыша шепотков за спиной. Показалось или нет, что они стали громче? На мгновение растерялась, поскольку порядок действий оказался нарушен, но все-таки прошла к «своему» столу, положила на привычное место плащ, а сама отправилась за едой. Завтракать не хотелось, но я не ела со вчерашнего утра и понимала, что долго так не продержусь…. — Этот столик занят. Я тщательно прожевала откушенную сдобу — булку только и взяла, да еще несколько кусочков сладкого соледа — и лишь потом подняла голову Луиса — Эрика вместе со своими подпевалами стояла рядом, скрестив руки на груди. И смотрела на меня с таким торжеством, что я поняла — знает. О лишении титула тоже знает… а значит вскоре об этом будет говорить вся академия. — Да, занят, — мой голос был холоден и размерен, как и всегда. — Мной. — А ведь ты не имеешь права тут сидеть… — Прости? — Это место только для самых высоких родов. Она сказала это громко. Очень громко, так что на нас начали оглядываться — если вообще не смотрели с самого начала. Согласно неписаным правилам академии столы у высоких, стрельчатых окон, глядящих на внутренний сад, голый по времени года, и правда занимала элита. К которой я до этой поры себя относила. На места посередине садились «середнячки», а безродные студенты жались у входа. И никогда мне это положение дел не мешало… — Во-первых, — начала я медленно, — об этом ни слова в уставе Академии. Во-вторых, этот стол давно облюбован Хайме-Андресом. Сомневаюсь, что ты бы посмела подойти с такими громкими заявлениями, если бы он… — Во-первых, — перебила она меня, передразнивая, — я что-то не вижу здесь твоего жениха. Похоже, он настолько беспокоится за свою репутацию, что даже не рискнул появиться сегодня в академии… рядом с тобой. А во-вторых… не ты ли больше всех хвалилась тем, что благодаря твоему благородному происхождению ты имеешь гораздо больше прав и возможностей в каждой части этого здания? Изнутри кольнуло. Не сожалением за свое прошлое поведение, нет… осознанием, что теперь многие мои слова и поступки будут использованы против меня. Ведь каждое слово было правдой… Я встала, так что Луиса была вынуждена сделать шаг назад, а потом спокойно посмотрела на нее. — Знаешь, — сказала почти лениво, — я чувствую себя оскорбленной… Девушка нахмурилась, не понимая, как ей расценивать мои слова. И тогда я продолжила: — А ведь если один студент оскорбит другого… — улыбнулась почти хищно, — то второй имеет право на магическую дуэль с предоставлением дежурному магистру причин и обоснований… Как думаешь, сочтет ли тот достаточным факт, что меня пытаются выгнать с моего места за мое положение? Кто там в этой декаде дежурит? Ах да, Матеус Дави… Если я верно помню, он ненавидит дискриминацию. А я помнила очень хорошо. Не раз и не два у нас был на эту тему серьезный разговор… Не в мою пользу. Но теперь, похоже, я оказалась по другую сторону… И кто сказал, что не воспользуюсь этим? Луиса, бормоча ругательства, отступила. Я же снова присела на стул и продолжила невозмутимо завтракать, хотя под столькими взглядами в горло ничего не лезло. Затем отнесла опустевший поднос, вышла из столовой… И позволила себе выдохнуть. Нырнула в боковой коридор, которым мало пользовались студенты. Я шла по нему, все быстрее и быстрее, вперед, вбок, на лестницу и снова вниз, огибая какие-то помещения и уворачиваясь от встреч с редкими студентами, почти не разбирая дороги и все ускоряясь, понимая, что клокочущая внутри злость как кислота, что мы научились получать из простых, казалось бы, веществ, разъедает плотный панцирь моего спокойствия. И что на занятие я сейчас не пойду… прогуляю, хотя не делала этого до того дня, когда мне сообщили жуткие новости. Не то что бы я раньше боялась каких-то последствий… просто мне нравилось учиться, и я понимала, что каждое занятие повышает мой уровень. Но сейчас я просто не могла показаться под злорадные или лживо-сочувствующими взглядами одногруппников. Ввалилась в какую-то комнату, которую видела впервые — на четвертом, кажется, этаже — захлопнула скрипящую дверь и что есть силы стукнула по пустой стене. А потом зарычала и ногой поддела гору непонятных тряпок, отправляя ее в полет в сторону покосившегося шкафа. Похоже, я попала в кладовку для ненужных вещей… И, похоже, я была здесь не одна. Потому что сзади раздалось насмешливо-ленивое: — Ты не могла бы потише? Мешаешь… Замерла и медленно повернулась. Завеса! Из всех студентов Академии судьба выбрала именно этого, чтобы сделать его свидетелем моих эмоций! Даниель до Вальдерей полулежал на широком каменном подоконнике с книгой в руках и выглядел настолько вольготно в этом положении и месте, что становилось понятно — он здесь не первый раз. Я вскинула подбородок, взяв себя в руки: — Если мешаю — уходи. В академии все комнаты… общие. — М-м…какой забавный лепет… А ведь прежде ты говорила совсем по-другому. Они все сговорились, что ли? Я стиснула зубы, ничего не ответив, и с независимым видом прошла к продавленному креслу. Скинула с него старые портьеры, подняв тучу пыли и уселась, всем видом показывая, что уж я-то никуда отсюда не двинусь. — Что ж, придется тебя прогнать, — мужской голос прозвучал совсем рядом, — Повторяю — это мое место. Я здесь отдыхаю от всяких придурков и истеричных милашек. И не хочу делить его ни с кем — даже ненадолго. — Ты что, назвал меня «истеричкой»? — вскинулась и обнаружила его нависающим надо мной… непозволительно близко. И с неудовольствием отметила, что на следующей фразе голос дрогнул, — А я повторяю — уйду отсюда когда захочу, а не когда мне укажут. Может и не стоило идти на конфликт сейчас, когда мы наедине, в небольшом закрытом помещении, где, кажется, даже воздух сгустился. Когда у нас за плечами довольно внушительное количество взаимных оскорблений за эти полтора года. Но я знала точно — стоит мне один раз отступить перед кем-либо, согнуться… я проиграю всю войну. Не потому что прочие подумают, что у меня есть слабое место… |