Книга Волчья ухмылка, страница 10 – Иван Стрельцов

Предложение выйти здесь не очень сочеталось с его личными планами. Но когда играешь в чужом оркестре, всегда найдется тот, кто будет играть первую скрипку. 

Зажав в зубах антиникотиновый мундштук, он огляделся по сторонам. Платформа была пуста, только в небольшом бетонном кубе, похожем на долговременную огневую точку, с надписью «Кассы» теплилась жизнь. Примерно в трех километрах от станции виднелись какие-то размытые деревянные постройки, видимо, того самого Буялыка. 

Оставив чемодан на месте, Кольцов подошел к кассе и настойчиво постучал в окошко. Когда в проеме появилась миловидная круглолицая мордашка с большими темными глазами-бусинками и слегка вздернутым носиком, он спросил очень вежливо: 

— Девушка, а когда ближайшая электричка на Новоморск?

— Через три часа, гражданин. — Юное создание явно желало казаться старше и значительнее. 

— А раньше никак нельзя?

— Никак, — отрезала королева железнодорожной платформы Буялык. 

Ну что ж, отсутствие транспорта компенсировалось положительным фактором: в помещении кассы засело только одно «курносое чудо», которое даже с большой натяжкой нельзя было считать вражеским соглядатаем. 

Сообразив, наконец, что в этой Тмутаракани он один, без присмотра, Глеб вытащил из кармана пиджака трубку мобильного телефона и набрал номер «трубы» Улниса. 

— Да, — почти сразу ответил Викинг, голос его, как всегда, звучал до неприличия спокойно. 

— Это я.

— Ты уже в Новоморске? Что-то рано, поезд почти на два часа опередил график.

— Я не в Новоморске, я в Буялыке.

— Где-где? — переспросил Владис, полагая, что ослышался. 

— Буялык, станция такая, — терпеливо пояснил детектив. 

— Чего ты там забыл?

— Ничего не забыл, и вообще хорош трепаться, раз звоню — значит, ты мне нужен здесь. 

— Значит, уже еду. — Телефон Улниса отключился, и через минуту «труба» снова зазвонила. Раздался знакомый голос: — А где эта станция находится? 

— На московском направлении, — коротко ответил Кольцов, с трудом сдерживаясь. 

Всякое изменение ситуации требует анализа. Чтобы убить время до приезда Викинга, он решил осмыслить действия своего нанимателя. 

«Наверное, Фашист едет в Новоморск для большого разбора. Заявляет мне, что я должен работать инкогнито, и тут же демонстрирует меня своей свите. Даже гоблины из охраны знают меня в лицо. Пахан утверждает, что пристяжь состоит из наиболее преданных фанатов его особы. Но так он говорит мне, а если предположить совсем другое: Фашист не уверен в своих людях и, наняв меня, он просто бросает под огонь вражеского главного калибра. В офисе он сам сказал, что навел подробные справки, пообщался с авторитетными людьми, когда-то пользовавшимися моими услугами. Значит, уверен: в пиковых ситуациях я агрессивен и плохо потопляем. То есть, пока буду оттягивать на себя основные силы супостата, эмиссар сходки сможет решить все свои проблемы. Логично? Вполне», — подвел некоторый итог Кольцов. Неприятная ситуация: пока не знаешь, кто твои враги, — сам не можешь начать действовать. Все-таки Глебу не хотелось верить, что в очередной раз его используют как «громоотвод». Да и Фашист почему-то вызывал уважение. Суровый тип, ни перед кем не гнулся, свой воровской авторитет заслужил по чести, по правде, согласно воровским законам. Впрочем, ненависть и любовь — это всего лишь сантименты, а сыщик должен рассчитывать на анализ фактов, жизненный опыт и навыки, приобретенные с ним... 

Его размышления прервал сигнал автомобильного клаксона. Не прошло и часа, как возле платформы стояла светло-кофейная, с мятыми боками и лобовым стеклом в паутине трещин «Мазда», за рулем которой важно восседал Владис Улнис. 

Друзья обошлись без «новорусских» объятий и поцелуев, ограничившись обычным рукопожатием. Забросив тяжелый чемодан в багажник, Кольцов сел в машину рядом с водителем и спросил: 

— Оружие есть?

Викинг задрал полу ветровки и показал выглядывающую из-под левой руки толстую рукоять пятнадцатизарядной «беретты». 

— Под сиденьем лежит пистолет-пулемет. Мало? В моем логове есть еще «стволы». 

— Этого пока хватит, — сказал Глеб. — Ладно, поехали в город. Будем оборудовать мое логово... 

Несмотря на то что кладбище называют «городом мертвых», оно никак не может существовать без живых. 

Едва восходящее солнце золотит верхушки деревьев и кладбищенский сторож, широко зевая, распахивает черные кованые ворота центрального входа, как тут же появляются неопрятного вида старушки, раскладывая свой нехитрый товар: убогие букеты, венки с бумажными цветами, в разрезанных пополам пластиковых бутылках ютятся живые анютины глазки и маргаритки. 

Чуть позже приходят вездесущие нищие, с утра они неторопливо рассаживаются согласно установившейся здесь иерархии. Постепенно прекращается утренний ажиотаж, торговки и нищие замирают в ожидании посетителей. 

Первыми у центральных ворот появились двое коротко стриженных, богатырского телосложения парней. Их не интересовали ни цветы, ни венки, ни нищие с протянутыми руками. Они даже не взглянули в сторону растянувшегося на десяток метров мини-рынка. 

— Смена караула на «аллею героев» направилась, — негромко пробормотал вслед молодчикам заросший грязный бомж с черной повязкой на левом глазу, обращаясь к толстой торговке в сером прорезиненном фартуке. 

— По ним можно часы сверять, — кивнула толстуха, опрыскивая цветы в самодельных горшках. — Дисциплинированные.

— У них за нарушение дисциплины не ругают, а головы отрывают, как цыплятам, — шмыгая носом, произнес бомж. — Поневоле станешь дисциплинированным. 

Ничего этого парни не слышали. Пройдя по знакомому маршруту, они вскоре вышли к неброской «Тойоте». 

Из салона машины выбрались двое крепышей и, сонно зевая, поздоровались с пришедшими. 

— Ну, как дела? — после рукопожатия спросил коротко стриженный блондин. 

— Как обычно, — вяло ответил широкоплечий шатен с глубоким рваным шрамом на левой щеке и нараспев дурашливо пропел: — А на кладбище все спокойненько, ни друзей, ни врагов не видать. 

— Ну, пацаны, тогда покедова, — вставил второй прибывший, крепыш с маленькими поросячьими глазками и широким приплюснутым носом. 

Смена караула прошла без особого церемониала, одна пара направилась к выходу, другая заняла их места в салоне автомобиля. 

— Я покемарю пару часов, — зевая, проговорил блондин. — Вчера оттянулся со своей жабой, она меня в «Империал» затащила, так до пяти утра в покер рубились. Карта перла по-дурному, «тонну» баксов срубил с казино. Если бы моя халява не спускала то, что я выигрывал, отвечаю, были бы все пять. 

— Значит, придется тебе проставляться, — вытаскивая из кармана джинсов сложенный вчетверо свежий номер спортивной газеты, сказал напарник.