Онлайн книга «Одинокий некромант желает познакомиться»
|
– Строить. – Что? – Все. – Вы такой… милый, – девица неискренне хихикнула и подхватила выскользнувшую книгу. – А вы читали «Одуванчики на ветру»? – Нет. – Ах, это такое тонкое произведение… оно заслуженно собрало все награды… – Далеко еще? – Что? – она моргнула. – До таверны далеко? Глеб крепко подозревал, что повели его кружным путем, а потому испытывал немалое искушение скинуть щиты. И пусть обычные люди не способны были видеть тонкое тело, но рядом с отмеченными темной силой они начинали чувствовать себя крайне неуютно. – О нет, мы почти пришли… к слову, настоятельно рекомендую. У дядюшки просто-таки отличная кухарка, потому он на ней и женился. Сегодня у них уха из белорыбицы и еще карп, запеченный в сметане с травами. Конечно, блюдо не столичное, но, поверьте, готовят его великолепно. И грушевый пирог… В животе заурчало. Грушевый пирог придется в тему. А Земляной погодит со своими кладбищами. Его очередь следить за зоопарком, Глеб же в благодарность, так и быть, захватит с собой и пирог, и этого самого карпа. Готовили здесь и вправду неплохо. И даже девица – ее звали Адель – не слишком раздражала. Она устроилась по другую сторону стола, подперев ладонью подбородок, и изо всех сил старалась понравиться. Она щебетала. Трогала пальчиками щечки, будто желая взбить их, словно перину. Но щечки и без того были пухлы. Она то наклонялась, заговаривая громким шепотом, то вдруг начинала смеяться, то замолкала, притворяясь заинтересованной. Это утомляло. Но карп в сметане и вправду удался, а хмурая женщина, появившаяся с кухни, взмахом руки заставила Адель замолкнуть. – Кухарка, стало быть? – у женщины было круглое лицо, распаренное, раскрасневшееся. От нее несло кухней, в том ее многообразии запахов, которое одновременно пробуждает и аппетит, и отвращение. – В старый дом? – Именно. – И сколько? – Двое взрослых, восемь детей… не маленьких, – на всякий случай уточнил Глеб, потому что женщина нахмурилась. – Вот таких примерно. Неприхотливые, но прожорливые. В этом он успел убедиться, обнаружив, что от трех ящиков консервированной фасоли осталось две жалких банки. И главное, никто не признается, что взял. – Наставники, стало быть, – лицо женщины разгладилось. – Маги? – Да. А… – Пакостить станут. Дети всегда пакостят. А уж когда маги… С этим нельзя было не согласиться. И главное, что пакостей стоило ждать весьма специфического толку. Девица, явно прислушивавшаяся к беседе, вдруг зарделась. – А платить сколько станете? – Пять рублей в неделю. Гладкие руки скомкали передник, а женщина поинтересовалась: – С чего такая щедрость? Глеб же молча повернул кольцо. Почему-то показалось, что эта женщина поймет. – Вот как, стало быть… – произнесла она задумчиво, потирая одну красную ладонь о другую. Ее руки, слегка опухшие, с покрасневшей распаренной кожей больше походили на клешни. – Надолго в наши края? И сама же себе ответила: – Надолго… мой-то говорил, что старое училище продали. Вам, значится? – Нам. Не продали. Передали. – Школу будете делать? – Будем. – У темных нету. – Знаю. Она не боялась. И это, пожалуй, было хорошо. – Что ж… тут подумать надобно… хотела к вам Адельку поставить… Вот уж не было печали. Глеб смутно подозревал, что в его доме милую Адель меньше всего будет интересовать кухня. – Но уж больно она вас глазами облизывает. Ишь, бесстыжая… Бесстыжая сделала вид, что слышать не слышит и вовсе интересует ее чучело совы, пристроенное на подоконнике. – А все романчики эти преглупые, о любви… нет, пусть уж мой сам с нею разбирается, я к вам пойду. Только семь платить станете. – Хорошо. Цену Глеб мог бы поднять и до десяти, впрочем, обычно кухарки обходились куда дешевле. Правда, и надолго не задерживались. – На продукты отдельно. Рыбу будем у местных брать, так оно дешевле, чем на рынке. Прочее… поглядим сперва, что вам надобно. – Просто. Сытно. Много. – Это-то да… завтра с утреца, стало быть… с молочником договорились? Глеб покачал головой. – Ага… молока вам надобно, еще сливки взять, масло, творог… сырнички любите? – Я все люблю. – Оно и видно, тощий больно… и холостой. Это вы зазря. Холостой мужик для здешних дамочек что майский жук для жереха. Адель в своем углу вздохнула и наградила Глеба многообещающим взглядом. Он тронул кольцо. – Не надейтесь даже… Женщину, которая твердо решила выйти замуж, некромантией не остановить. Мальчишка прятался в ветвях. Сперва Анна ощутила взгляд, а следом – скрытое неудовольствие молоденького дуба, который хоть и вымахал едва ли не вровень с крышей, но все же не настолько закостенел, чтобы без ущерба для себя держать всяких тут. – Привет, – сказала Анна, разглядывая гостя. Не Миклош. И даже не человек. Не совсем человек. У людей не бывает таких узких, широко расставленных глаз совершенно неестественного ярко-зеленого цвета. Острые скулы. Длинный узкий нос с вывернутыми ноздрями. Тонкая линия губ и слегка выглядывающие из-под верхней клыки. Поняв, что замечен, мальчишка зашипел. А рубашка на нем серая, как и на Миклоше. – Не бойся. – Не боюс-сь, – он отцепил руку от ветки, и Анна заметила темные когти. – Есть? П-печень. Последнее слово он произнес с явным трудом, вытягивая каждый звук. – Печенье? – Да. Мальчишка по-прежнему разглядывал ее, а она – его, отметив, что и рубашка измята, а на боку вовсе продрана, а вот штаны он где-то потерял и теперь обнимал ветку дуба тонкими голыми ногами. – Есть. Спустишься? – Дай. – Я принесу, – она оперлась на трость. В последние дни боль, если и напоминала о себе, то редко. – Но тебе там будет неудобно. Печенье она испекла еще тем вечером, сама не зная для кого, но… пригодилось. И пусть банка была другой, расписанной цветами циннии, но Анна улыбнулась. Почему бы и нет? Этим гостям она была не то чтобы рада. Скорее… от них не стоило ждать удара. |