Онлайн книга «Мыслитель Миров и другие рассказы»
|
Бэнкс вернулся к началу рукописи и прочел несколько предложений: «У меня возникали серьезные опасения, но я терпеть не могу трусость, готовность отступать перед трудностями. Невозможно спорить с тем, что Маскерейн – безоговорочное зло. Но Маскерейн – это знание, а человеку не подобает отказываться от знаний. Кто может сказать наверняка? Может быть, в конечном счете это принесет какую-то пользу. Огонь принес человечеству больше пользы, чем вреда; опасные взрывчатые вещества оказались полезными, и в конечном счете можно надеяться, что полезной станет атомная энергия. Поэтому – так же, как Эйнштейну пришлось преодолеть опасения и заставить себя вывести формулу E = mc2, я заставляю себя изложить результаты своих экспериментов». Бэнкс ухмыльнулся. Самый что ни на есть чокнутый псих, чистопородный! Редактор нахмурился, однако: «Отправлено из отдела архивов Смитсоновского института». В этом чувствовалось какое-то несоответствие… Бэнкс продолжал читать, пропуская иные параграфы, но уделяя особое внимание то какой-нибудь строке, то заинтересовавшей его фразе: « – процесс, при котором ты всматриваешься вглубь, глубже, еще глубже, напрягаясь, заставляя себя, а затем, достигнув предела, словно разворачиваешься на месте и смотришь наружу…» Бэнкс внезапно поднял голову – прозвучал зуммер внутренней связи. Он нажал клавишу. Послышался голос Лоррены: «Консультант Сет Фрамус уже здесь, господин Бэнкс». «Попроси его присесть и подождать, пожалуйста, – отозвался Бэнкс. – Я приму его сию минуту». Лоррена, уже готовая пригласить Фрамуса пройти в кабинет, удивилась. Фрамус тоже, судя по всему, слегка удивился, но терпеливо уселся на стул, похлопывая по колену сложенной вчетверо газетой. Бэнкс вернулся к просмотру рукописи: «Здесь бывает очень тихо и спокойно – но только тогда, когда Эго может прятаться за вышеупомянутыми вязкими молочными столбами. Здесь легко заблудиться, в самом повседневном смысле слова. Что может быть смехотворнее, трагичнее? Стать узником самого себя, если можно так выразиться!» Бэнкс вызвал секретаршу: «Соедините меня со Смитсоновским институтом». «Да, господин Бэнкс!» – Лоррена взглянула на Сета Фрамуса: расслышал ли он слова редактора? Он их слышал – и стал еще чаще постукивать газетой по колену. Тем временем Бэнкс перелистывал страницы: «Естественно, меня это никогда не останавливало. Я не позволял себе поддаваться, сдерживал нервную дрожь и позывы к рвоте – и продолжал. Должен отметить при этом, что мне вполне удавалась приходить и уходить, возвращаясь с несколькими красными устройствами, причем многие из них все еще оставались теплыми». Звонок заставил Бэнкса вздрогнуть. Он ответил с некоторым раздражением: «Да, Лоррена?» «Смитсоновский институт, господин Бэнкс». «О! Алло? Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из отдела архивов, э… если это возможно, с господином Макилвейном?» «Одну минуту, – отозвался женский голос. – Сегодня в архиве работает господин Криспин». Бэнкса соединили с Криспином. Редактор представился; Криспин поинтересовался: «Чем я могу быть полезен?» «Я хотел бы поговорить с Энгюсом Макилвейном», – объяснил Бэнкс. Криспин был очевидно озадачен: «С Макилвейном? В каком отделе он числится?» «В отделе архивов, насколько мне известно». «Странно, не припомню… Конечно, у нас выполняется ряд особых проектов – приглашены группы исследователей и тому подобное». «Не могли бы вы, пожалуйста, проверить поточнее?» «Разумеется, господин Бэнкс – если это необходимо…» «Я был бы очень признателен, если бы вы могли это сделать, после чего позвонили бы мне за мой счет. Или я мог бы просто подождать на линии». «Это займет пять или десять минут». «Замечательно! Я подожду». Бэнкс нажал клавишу внутренней связи: «Не клади трубку, Лоррена, и свяжи меня с Криспином снова, как только он вернется». Лоррена покосилась на Сета Фрамуса, уже начинавшего раздраженно поджимать губы: «Хорошо, я так и сделаю, господин Бэнкс». Сет Р. Фрамус вежливо спросил: «Хотел бы поинтересоваться – что редактору Бэнксу понадобилось в Смитсоновском институте?» Лоррена развела руками: «Не могу сказать, господин Фрамус… Надо полагать, возник какой-то важный вопрос. Раньше он просил меня сразу провести вас в кабинет». «Ммф!» – Фрамус развернул газету. Бэнкс просматривал последние страницы рукописи: «А теперь – неизбежный вывод. Он исключительно прост: очевидно, что все мы – жертвы кошмарной шутки…» Бэнкс перевернул последнюю страницу: «Для того, чтобы продемонстрировать это на собственном опыте…» Прожужжал зуммер внутренней связи; Лоррена сказала: «Господин Криспин снова на линии. Кроме того, мне кажется, что господин Фрамус очень спешит, господин редактор». «Я приму его сию минуту, – повторил Бэнкс. – Попросите его, пожалуйста, еще немного подождать». Бэнкс приложил к уху телефонную трубку: «Алло, господин Криспин?» «Очень сожалею, господин Бэнкс – у нас не работает человек по имени Энгюс Макилвейн». Бэнкс задумчиво почесал в затылке: «Возможно, он пользуется псевдонимом». «В таком случае, надо полагать, он желает остаться неизвестным», – вежливо предположил Криспин. «Скажите мне вот что. Если бы я написал Энгюсу Макилвейну в отдел архивов, кто получил бы мое письмо?» Криспин рассмеялся: «Никто, господин Бэнкс! Вам вернули бы письмо. Просто потому, что у нас нет никакого Макилвейна. Если, конечно, кто-нибудь не договорился заранее о том, чтобы ему передавали такие письма… Подождите-ка! Может быть, я знаю, о ком вы спрашиваете. В том случае, разумеется, если это действительно псевдоним…» «Очень хорошо. Не могли бы вы соединить меня с ним?» «Как вам сказать, господин Бэнкс… Думаю, мне следовало бы сначала поговорить с ним об этом. Возможно… ведь он желает сохранить анонимность, вы же понимаете». «Не могли бы вы, пожалуйста, убедиться в том, что это и есть человек, называющий себя Энгюсом Макилвейном, и попросить его позвонить мне за мой счет?» «Да, это я могу сделать, господин Бэнкс». «Очень вам благодарен». Бэнкс приготовился нажать клавишу внутренней связи. Ему давно пора было принять консультанта Фрамуса… Но просмотр рукописи почти закончился – оставалось прочесть лишь несколько параграфов… Кто бы он ни был, Макилвейна следовало признать первосортным кандидатом в пациенты сумасшедшего дома; тем не менее, у него был талант – способность к настойчивому убеждению. Бэнкс интересовался когда-то – весьма поверхностно – психологическими нарушениями; ему было известно, что галлюцинации нередко создают впечатление устрашающей реальности. Несомненно, Макилвейну были свойственны, в той или иной мере, признаки всевозможных психических расстройств… «Что ж, – думал Бэнкс, – посмотрим, каким образом он рекомендует сорвать маску с „чудовищного издевательства над человечеством“; проверим, насколько эффективны его инструкции по проникновению в Маскерейн…» |