Онлайн книга «Шведская семья Ивановых»
|
Ее покоробил слегка Валин ответ. Что значит – «все это»? Рождение общего ребенка – это не радость, что ли? Оно называется – «все это»? Впрочем, он тут же поправился, заговорил быстро: – Конечно, у нас обязательно будет третий ребенок, Насть! Я просто хотел сказать… Не сейчас… Я же вижу, как ты устаешь… А девочки подрастут и будут тебе помощницами! Чем плохо, а? Она улыбнулась, кивнула согласно. Он был прав – уставала она ужасно. Хорошо, что мама ей помогала. Она, хоть недовольна была поначалу, смирилась со временем и девчонок всем сердцем полюбила. Хоть и строга была с ними, но как-то по-особенному строга, как заботливая бабушка. Даже Полька маму больше слушала, чем ее… И вот уже девять лет прошло. Девчонкам уже по тринадцать, а общего ребенка они с Валей так и не родили. Может, зря… Настя вздохнула, глянула на часы, удивилась тихо – уже без десяти одиннадцать! Ничего себе, как быстро воскресное утро пролетело, можно сказать, псу под хвост! В доме работы невпроворот, а она сидит, воспоминаниям предается! Надо идти на кухню, обед готовить… Девчонки с тренировки голодные придут. Да и Валя скоро проснется, наверное… Он всегда по воскресеньям отсыпается, на неделю вперед. Работает много… На обед она задумала рассольник сварить. И рыбных котлет нажарить. А на гарнир можно гречку… И салат, обязательно овощной салат! Главное, чтобы в меню калорий не много было, а то девчонки от обеда откажутся. Им форму держать надо. А Валентину вообще все равно, что на обед съесть, он в этом смысле неприхотлив… Как назло, уронила пустую кастрюлю на пол, она грохнула гулко. Вот неловкая какая, Валю наверняка разбудила! Он и впрямь через пять минут вышел на кухню – глаза припухшие, заспанные. – Доброе утро, Насть… Ты чего тут хулиганишь? – Да вот кастрюлю уронила… Я тебя разбудила, да? – Все нормально, хорошо, что разбудила. Сколько можно спать? А девчонки где? – На тренировку ушли… – Что, и в выходной тренировка? А они тебе лапшу на уши не вешают, случаем? Придумали причину, чтобы гулять уйти? – Нет. Я не верю. Зачем им обманывать? Мы ж их под замком не держим… Они и так могут идти, куда захотят. – Ох уж эти мне танцы-шманцы… Лучше бы чем-то серьезным увлеклись. Еще и с такой гордостью тренировкой свои занятия называют… Это ж не спорт, какие еще тренировки! – Так это спортивные танцы, Валь… У них там физическая подготовочка должна быть – будь здоров. Ты хоть раз видел, как они танцуют? – Да видел, видел… Здорово, конечно. Но все равно… Это же танцы, не более того. – Спортивные танцы, повторяю тебе! Ты знаешь, что они скоро на соревнования поедут? Всероссийские, между прочим? – На соревнования? По танцам? – Ну да… А чему ты так удивляешься? – Да нет, ради бога… Просто я, наверное, от жизни отстал. Ничего в ваших делах не понимаю. – В ваших? В каких это – ваших? – Ну, в женских… В девчачьих… – Да, ты мало с девчонками общаешься в последнее время. Можно сказать, совсем не общаешься. Вон даже про соревнования ничего не слышал. А они ведь готовятся, им это важно… – Что-то я не понял… Это претензия или упрек? – А как хочешь, так и считай. Как тебе больше нравится. Только факт остается фактом – надо больше рядом с детьми времени проводить, внимания им уделять больше надо! – Ну ладно, не сердись. Насть… Ты же знаешь, как я много работаю. – Так все работают… И я тоже работаю… – Все, Насть, я понял, понял! Упрек принят, исправлюсь! Буду больше времени детям уделять! Действительно, свалил все воспитание на тебя… Несправедливо, однако… Понимаю… Что-то нехорошее послышалось Насте в этой последней фразе. Обидное. Неправильное. Будто он извиняется перед ней не за то, что мало внимания девчонкам уделяет, а за то, что она им не родная. Не мать по большому счету, а посторонняя тетка, перед которой надо извиниться, что доставил большие и ненужные хлопоты. Пока она пыталась понять, что это за черная тень внутри пробежала, Валя уже вышел из кухни, пробормотав на ходу: – Я в душ… Жарко-то как сегодня, а? Через полчаса снова появился на кухне, уже одетый, тщательно побритый и причесанный. Настя спросила удивленно: – Ты куда собрался? Сегодня же воскресенье… – Да я обещал Ивану помочь с машиной… Карбюратор у него забарахлил. Обещал к десяти подъехать, а времени уже – двенадцатый час! Он там ждет, в гараже… Обижается, наверное… – А почему ты так оделся, Валь? – Как я оделся? – Ну… Джинсы новые надел, рубашку хорошую… Запачкаешь же все! – Да ничего страшного, я у Ивана в гараже переоденусь. У него там полно всякого барахла. Не бойся, вся одежда чистой останется. – Ладно, как знаешь. Ты есть будешь? Я сейчас сделаю что-нибудь по-быстрому, обед еще не готов… – Нет, не надо. Я у Ивана перекушу. – Где? В гараже? – Ну что ты к словам придираешься, Насть, ей-богу? Что в этом такого ужасного, если я решил другу помочь? – Да я не придираюсь… Я просто хочу, чтобы ты поел… Не хочу, чтобы у тебя опять гастрит разыгрался, вот и все. Давай я тебя накормлю! – Некогда, Насть. Говорю же – опаздываю… – Куда опаздываешь? В гараж? У вас что, встречи с Иваном по расписанию происходят? Чуть позже никак нельзя прийти? Иван сразу прогул поставит и выговор приказом по гаражу вынесет? Спросила шутливо, а получилось все равно неловко. И сама испугалась этой напряженной тональности, будто она мужа подозревает в чем, как ревнивая женушка. И добавила торопливо, не дав ему ответить: – Ладно, иди, иди… Иди, если опаздываешь… Валя только плечами пожал возмущенно – мол, даже отвечать не хочу на всякие глупости. Повернулся, вышел из кухни. Вскоре из прихожей прилетел запах французского парфюма, безумно приятного – сама ему дарила на двадцать третье февраля. Бешеные деньги отдала за этот парфюм… Помнится, продавщица ее уговаривала с улыбкой – берите, берите, мол! Да, дорого, но вам же в конце концов и придется этим запахом наслаждаться… Вспомнила, усмехнулась про себя. Наслаждаться придется, ага. Приплыл запах немного на кухню, и хватит с нее. Улетел… Иван в гараже теперь будет запахом наслаждаться. Кстати, а почему в гараж надо непременно идти с этаким благоуханием? Вопрос интересный, конечно… Нет, она была совсем не ревнива, не чуяла за собой такой грешок. Да и некогда было ревновать, слишком уж бурно жизнь крутилась. И вообще… В доверии как-то легче жить. А может, она просто нутром чувствовала, что есть у нее от ревности некая охранная грамота: Валентин ведь понимает, сколько сил она его детям отдает. Понимает и благодарен. Или благодарность вовсе не является индульгенцией от мужниных измен? |