Книга Диету не предлагать, страница 37 – Надежда Мамаева

Простое признание, от которого перехватило дыхание.

– Кажется, и я тебя тоже.

– Кажется? – с подозрением уточнил Макс.

– Просто я еще не привыкла, – фыркнула я. – И вообще, я как тот практичный романтик, у которого по причине плохого зрения любовь с первого взгляда случается после того, как он пощупает «товар».

– Если для того, чтобы влюбиться окончательно, тебе нужно меня потрогать, то я в твоем распоряжении. Готов предоставить любую часть тела для ощупывания. Но я рекомендую брать оптом, сразу все! – тут же нашелся Макс и, дождавшись моего смешка, добавил уже серьёзно: – Ника, я безумно хочу тебя обнять. Очень хочу.

Мы долго еще разговаривали. Обо всем и ни о чем. И мне казалось, что это «ни о чем» – особенно важно.

Когда телефон смолк, и я отвернулась от окна, то увидела на пороге комнаты Сашку. Заспанную, растрепанную, вцепившуюся в косяк и закусившую губу.

– Это был он?

– Да, – не стала скрывать я.

– И? – сестра замерла.

– И… Я не знаю…

Мелкая внимательно посмотрела на меня, совсем по-взрослому. Я даже поймала себя на мысли, что не заметила, как Сашка выросла. А потом она отлипла от косяка со словами:

– Захочешь – расскажешь.

И потопала на кухню.

За то, что она не стала приставать с вопросами, я была ей особенно благодарна.

Весь день мы с ней сидели на осадном положении. В соцсети я даже не заглядывала. Одного раза хватило, чтобы зайти, прочесть кучу гадостей в личке и отключить интернет.

Под вечер в дверь позвонили.

– Проверка счетчиков воды, – представился приятный женский голос.

Я посмотрела в глазок. На лестничной клетке стояла девушка с прижатой к груди папкой.

Когда я открыла, в меня плеснули жидкостью. Успела закрыть лицо, однако на подбородок попало. Пока я приходила в себя, на лестнице раздался дробный стук каблуков и крик: «Вот тебе, су…» окончание я предпочла не расслышать. Да и мне было слегка не до этого. Я пыталась определиться: умирать мне или пока еще рано?

Оказалось, рано. От зеленки еще никто в ящик не сыграл. Наверное. Но не точно. А вот ослепнуть, попади антисептик в глаза, шансы были неплохие. В итоге полвечера мы с Сашкой отмывали прихожую и меня.

На следующий день сестра не выдержала и предложила вернуться к родителям. Хотя бы на время. Я поразмыслила и подумала, что это выход. Раз уж мой подъезд стал местом паломничества фанаток и журналистов.

Мы с Сашкой отрыли в недрах шкафа старые вещи, а кое-что позаимствовали Клавдии Кузьминичны. К слову, с ней у нас после полива прессы начали складываться если не теплые, то вполне соседские отношения. Это еще раз подтвердило истину: совместно творимые безобразия сближают не хуже ипотеки.

Переодевшись и загримировавшись, мы с сестрой в образе старушек, которые идут в поликлинику, смогли-таки улизнуть из-под бдительного ока журналистских камер.

Но у подъезда отчего дома ждал сюрприз. Даже три. С объективами наизготовку. Я посчитала, что где три, там и целая колония – работники пера, по ощущениям, размножаются в месте скандала быстрее, чем вирус в больном горле, – и… И поступила в точности со знаменитым советом: будете проходить мимо – проходите.

Откочевав на изрядное расстояние и завернув за угол, я услышала, как Сашка сопит себе под нос:

– Я ему все его рыжие патлы повыдергиваю, я его придушу, я его каст…

– Ты чего? – удивилась я.

– Кого. Клюкву!

И больше не говоря ни слова, она с ненавистью сдернула с себя платок, плащ, гольфы, размазала по лицу макияж, он же грим, который я так старательно накладывала, запихала все барахло в авоську, из которой предварительно достала свои кеды, раскатала подвернутые джинсы и, сунув авоську мне в руки, рванула к метро. На мой окрик: «ты куда?» – эта девица, не иначе севшая на шприц с адреналином, даже не обернулась.

Я прикинула, что домой-то не особо и хочу, поняла, что образ бабушки – это, конечно, хорошо, но не совсем удобно. А посему тряхнула остатками кошелька и стала платиновой блондинкой со смелым каре и голубыми глазами, прибавив к своему росту пятнадцать сантиметров шпильки. Черный комбинезон с красным укороченным пиджаком сделали меня выше и стройнее, а еще – строже, окутывая образ ореолом уверенности и успешности бизнес-леди. В итоге даже я в первый миг не узнала себя в зеркале. Заимствованные у Клавдии Кузьминичны вещи аккуратно уместились стильную сумку, старушечье барахло из моего шкафа упокоилось с миром в мусорной корзине.

Вот только покинула я магазин, когда в кошельке осталось ровно триста рублей. И мне на них надо было как-то куковать месяц.

Зато сейчас, в этой «броне», я чувствовала себя в безопасности. В безопасности от фанаток и хищных объективов.

Зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Пару секунд я раздумывала: стоит ли отвечать.

– Привет, – Игорь был собран. Совсем как пенал первоклашки первого сентября.

– Привет, – эхом откликнулась я.

– Прошло три дня. Я хочу знать. Ты согласна быть со мной? – спросил он и, выдержав паузу, добавил: – Ты выйдешь за меня?

Я задумалась. Действительно задумалась. Вот она, тихая жизнь без навязчивых журналистов, оголтелых поклонниц, сюрпризов за дверью и откровений на стенах твоего подъезда. Просто сказать «да». Закрыть глаза, притвориться, что забыла и простила. И меня ждет спокойная жизнь. Спокойная. Прямо как в склепе. Рутина, которая затянет, из которой не выбраться.

А может, просто дело в том, что я не любила Игоря? Встречалась, потому что вроде как все встречаются, а он – красивый, поначалу галантно ухаживавший, интеллигентный… Список достоинств был длинным. Вот только перечеркивал его штамп «кобель». Красный такой, поставленный от души, так, что оттиск вдавился в бумагу. И эта надпись перекрывала для меня все его достоинства.

Или причина в другом? В наглом, сумасшедшем, блондинистом другом? В том, чью улыбку и голос я не хотела забывать, предавать, терять? Я не знала, сколько мы будем вместе. С его бешеным графиком гастролей, выступлений, с журналистами и фанатами, кажется, со всем миром, который против нас. Но Макс поверил мне там, где Игорь наверняка бы проверил с десяток раз.

– Нет.

– Что?

– Мой ответ «нет», – отчеканила я.

– Ах ты…

Все же он не сдержался, высказавшись от души. Но переплюнуть тех, кто расписал мой подъезд, все равно не смог. Правда, под конец сумел-таки задеть фразой:

– Жаль не согласилась. Я бы твою квартиру загнал…

Нажала на отбой. И добавила еще один номер в черный список.

Я шла по парку, думая, куда податься. И поняла, что единственная, кого журналисты точно не вычислят – это Соня. Вот только согласится ли она? Не мучаясь неизвестностью, я набрала ее номер и спустя час уже сидела у нее на кухне. Соня оказалась хозяйкой хоть и безалаберной, зато радушной и, главное, согласилась меня приютить на недельку. На более длительный срок я не загадывала.