Онлайн книга «Подвижные игры для принцесс»
Пока я предавалась воспоминаниям, Огал успел сцапать свою лютню и теперь тихо напевал что-то, глядя на Алеиса. Я прислушалась. Мать честная! Этот пакостник успел про мое невестенье целую песнь сваять. Имена опустил, кое что приврал, жениху несколько «милых» черт, вроде сластолюбия добавил. Концовочку изменил. Но в целом история была та самая. И между прочим, довольно неприличная. Когда он закончил, то вместо оваций первым делом получил от меня по макушке. — Ах ты врун несчастный! Значит я — коварная совратительница, голышом у мельнице в полнолуние купаюсь? Чтобы бедных мельников потом изводить?! Я сейчас одного менестреля изведу, будешь у меня как тот несчастный до конца дней своих в болоте квакать! Огал, не будь дурак, отскочил от меня подальше и спрятался за стол. Правильно! И я бы не хотела иметь дел с разъяренной ведьмой, пусть и недоучкой. Менестрель жалобно посмотрел на моего «мужа». — Я же говорил — ведьма! К тому же деревенская, дремучая как бор. В искусстве ничего не понимает. Поднос с объедками «забытый» Даськой сорвался со стола и опустился точнехонько на темечко Огалу. — Да уж, в таком искусстве я не знаток, меня все больше к живописи тянет. И как ценитель скажу: этот соус отлично гармонирует с твоей рубашкой, оживляет ее унылую расцветку. А хлебные крошки прекрасно оттеняют мочалку, которую ты называешь шевелюрой! Менестрель Огаллиус печально оглядел свой подпорченный внешний вид. — Эх, Ринка, Ринка. Это была моя лучшая рубаха. В чем мне теперь перед князем петь? Мы с Алеисом переглянулись. Я решила повременить с проявлением своих чувств до поры. — Здешним князем? — А что, нынче князья как поганки, на каждом углу встречаются? Князья не князья, а принцесс и сыновей герцога из далекой Андарры, если поискать, найти можно. «И даже если не искать.» — Когда же состоится выступление? — Сегодня вечером. В замке прием намечается. Меня пригласили народ развлекать, а в таком виде, мне даже петь не придется, итак все с хохоту поумирают. Не заплатив гонорара. — Не боись, отстираю я твое рубище. За сегодня, у меня в этом деле большой опыт образовался. — А не врешь? — А зачем? — Да кто ж вас ведьм знает. — Еще раз ведьмой назовешь, точно будешь в лягушачьем хоре ведущие партии исполнять. — Ладно, ладно. Нервная ты какая-то стала. На шутки плохо реагируешь. — Так может шутки такие? Дурацкие? — Мы с тобой и хуже откалывали. Или это на тебя так замужество действует? — Ну-у-у… Хотя отчасти ты прав. Компания у меня в последнее время что надо. Не мудрено странностям обзавестись. Пора лечится. Травки успокоительные попить. В глуши лесной пару лет поотшельничать. Глядишь, перестану на глупое вранье всяких менестрелей обижаться. — Так ты обиделась? — А не похоже было? Только что блудницей и развратницей перед мужем не обозвал. Всего лишь намекнул. — Это ж песня! Художественный вымысел. И не про тебя вовсе, не надейся. Ты всего лишь прообраз. — Так ты бы уточнял. Сам покукарекаешь и слиняешь, а мне потом семейные скандалы утрясать. Я посмотрела на Алеиса, наблюдающего за нашей перебранкой, открыв от удивления рот. Эх, не стоило, наверное, травмировать воспитанного лорда сценами дружеских простолюдинных побоищ. Он же не знает, что нам с Огалом друг другу гадостей наговорить, что другому пирожок с малиной стрескать — и вкусно и полезно. Еще примет все за чистую монету. С него станется заступника поизображать. Интересно, за кого вступиться решит? Двухметровый менестрель против ведьмы. Ваши ставки господа! Кого его благородство посчитает более слабым противником? — Ладно, пошли твои шмотки стирать. Заодно последние сплетни расскажешь. Вы, менестрели, обо всем осведомлены. Порой даже лучше функционеров тайного сыска. Я потянула Огала за собой, заметив краем глаза как Алеис развернулся в другом направлении. Он что рехнулся? Подтолкнув певуна к лестнице, я схватила за рукав пытающегося улизнуть лорда. — Ты куда? Алеис изобразил удивление и пожал плечами. — Не хочу вам мешать. — И ты оставишь жену одну в комнате с менестрелем?! Он понизил голос — Но ты же мне не жена? А вам, наверное, есть о чем поговорить. — Если ты хочешь рассказать о нашем обмане, то сделай это прямо сейчас. Иначе, о тебе весь город будет судачить. Не удивляйся потом, если детишки на улице попросят показать свои развесистые рожки. Лорд Олланни опять порозовел. Всемогущие боги, как же он такой чувствительный при дворе-то жил? — Я буду вас смущать. — Нас с Огалом, даже голым волосатым жрецом не смутишь. К тому же, наш менестрель может рассказать что-нибудь важное. А я, в силу своей придворной необразованности, не обращу на это внимания. Поколебавшись немного, но больше как мне показалось для виду, он последовал за мной. * * * Пока я изображала добропорядочную работящую жену, отстирывая в лохани Огаловское тряпье, эта птичка певчая и мой «супружник», уже кувшин вина на двоих выхлестали и всю еду до крошки подмели. Обо мне, ясное дело, даже не вспомнили. А зачем? Женщина кто? По пунктам… Домохозяйка — раз, кухарка — два, нянька — три, постельная грелка — четыре. Человек? Личность? Фи, какие глупости! Вот так всегда, пока сама о себе не позаботишься, никто о тебе даже не вспомнит. Ладно, это дубье деревенское, отягощенное менестрельским себялюбием, но наш благородный лорд?! Это и есть его хорошее воспитание? Эх, как хотелось макнуть их в мутную водичку и пару раз по стиральной доске личиком провести. Сидят, культурно общаются, а ты паши тут, как единственный на две деревни мул. Обидно… Менестрель взял кувшинчик и разлил остатки вина на двоих. На меня даже не посмотрел. Ах так, ну ладно… Огал поднял свой кубок и хлебнул из него. В следующую секунду вся набранная в рот жидкость выплеснулась на кровать, заменяющая трапезничающим стол. Рожица рифмоплета приобрела насыщенный фиолетовый оттенок, а из глаз полились слезы. Проплевавшись от остатков вина, уважаемый менестрель Огаллиус укоризненно воззрился на меня. — Ринка, ты чего? С дерева брякнулась? Алеис осторожно понюхал свой напиток, а потом с опаской пригубил. Его передернуло, а лицо перекосило. Он присоединил свой недоуменно-обиженный взгляд к укоризненному менестреля. — Рина? — он приподнял бровь. Демонстративно встряхнув мокрой рубашкой и окатив брызгами весь коллектив, я бросила ее на спинку кровати. Скрестив руки на груди, обернулась к изображающей оскорбленную невинность компании. |