Книга Эксплеты. Совет Девяти, страница 49 – Ирина Фуллер

Даррит несколько мгновений смотрел на Омарейл, а затем примирительно сказал:

– Давайте сделаем это вместе. И расскажите, как прошел ваш день.

Когда с комнатой было покончено, они приступили к приготовлению ужина. Пока варились картошка и свекла, Даррит предложил нарезать лук и огурцы.

Принцесса потянулась за луковицей, но Норт остановил ее, пододвинув вместо этого тарелку с огурцами.

– Но я хочу порезать лук! Я люблю лук. Мне часто готовили луковый суп и луковый пирог.

– Резать лук – не слишком приятное занятие, – начал было Даррит, но Омарейл подняла руку, призывая его замолчать.

– Я смогу!

Первые несколько секунд все шло хорошо: плод приятно хрустел под ножом и резался довольно легко. Но вдруг девушка почувствовала острое жжение в глазах.

– О небеса, Норт! – закричала она, прижав пальцы к сомкнутым векам. – Мои глаза! Мои глаза! Помоги!

В ту же секунду он приблизился к ней, отбирая нож из рук.

– Что происходит? – воскликнула Омарейл, размазывая слезы.

Глаза нестерпимо жгло. Она пыталась избавиться от боли, растирая веки, но становилось лишь хуже. Даррит наконец сумел найти решение и, смочив полотенце в ведре с водой, начал умывать лицо девушки, отпихивая руки, которыми та пыталась тереть глаза.

Почувствовав облегчение, она застыла. Жжение прекратилось, принцесса смогла взглянуть на Даррита.

Он улыбался. Омарейл сперва решила, что ей показалось – или ожог роговицы привел к галлюцинациям. Но нет, он точно улыбался, потому что смех слышался и в голосе, когда Даррит спросил:

– Может быть, все же это сделаю я?

Затем он рассказал ей об особенности свежего лука. О том, что тот всегда вызывает слезы, и последнее, что нужно делать в такой ситуации, – лезть в глаза пальцами, покрытыми соком.

– Не вижу ничего смешного, – пробормотала Омарейл, однако в следующее мгновение ее губы сами расплылись в улыбке.

А потом Омарейл с мрачным удовольствием наблюдала, как плачет сам Норт.

– Уже не так весело, правда? – пробормотала она, на что он лишь хмыкнул и смахнул слезу тыльной стороной ладони.

Лед между ними треснул, и ужин прошел в мирной, даже приятной обстановке. Даррит рассказал, что лично познакомился с Бордорой.

– Непростой, прямолинейный и резкий, – дал ему характеристику Норт, задумчиво потирая щеку со шрамом. – Приверженец простоты в быту, постоянства в суждениях и четкого соблюдения традиций.

– То есть и вправду зануда? Как я и говорила? – уточнила Омарейл, откусывая кусок хлеба с маслом.

Норт чуть нахмурился, размышляя над ответом:

– Знаете, это слово не совсем подходит к его характеру. Он слишком энергичный и… порывистый, хлесткий. Но в стремлении следовать правилам, в том числе в поклонении Свету, он действительно педантичен. Каждое утро в управе начинается со слов благодарности Солнцу. А если кто-то использует бранные слова, он прижимает руку к сердцу.

– Это еще зачем?

Даррит поднял одну бровь, будто бы удивленный вопросом, но затем, вероятно, быстро понял, что принцесса не много знала о таких традициях.

– Чтобы зло не попадало в сердце. Магистры Света учат такому способу защиты от негативного воздействия.

Омарейл хмыкнула. Магистр Родарк, главный магистр Ордора, несущий Свет и поклоняющийся Солнцу, время от времени читал ей лекции, но это было настолько скучно, что она часто просто тихонько читала книжки, время от времени угукая. Вообще, чьи-либо попытки приобщить ее к поклонению Солнцу обычно проваливались, поэтому однажды магистр – скорее сам себе – сказал: «В этой темнице никогда не будет достаточно Света».

На следующий день, пока Даррит работал, Омарейл снова посетила «Таверну». На этот раз она обнаружила Лису в очень возбужденном состоянии. У той все валилось из рук, лицо было бледным, глаза горели.

– Что случилось? – спросила девушка, постукивая пальцами по столешнице.

– Прости, дорогуша, не до тебя, – отозвалась женщина, суетливо ставя на поднос тарелки с чьим-то завтраком.

Она обогнула стойку, и Омарейл отступила назад, чтобы пропустить Лису.

В этот момент принцесса наткнулась на кого-то спиной и с мягким «О, простите» обернулась. Серые глаза встретились с карими, и девушка почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Прежде она видела этого человека только в газете. Однако слышала его вкрадчивый голос, которым сейчас было сказано «Прошу прощения», миллион раз.

Бериот Дольвейн стоял в полушаге от нее и с вежливой заинтересованностью разглядывал испуганное лицо. Омарейл могла лишь надеяться, что он примет ее панику за нормальную реакцию провинциальной девушки, столкнувшейся с господином Советником, будущим мужем принцессы Севастьяны и вероятным отцом наследников престола.

Принцесса кивнула, и Бериот прошел вперед, чтобы взять с вешалки шарф и затем принести его к столику у окна. Там, освещенная солнечным светом, похожая на снежную фею, сидела Севастьяна. Ее волосы, почти белые, были собраны в сложную прическу, но легкие пряди будто бы случайно выбились из укладки и теперь нежно обрамляли бледное лицо. Кожа девушки казалась очень тонкой, на висках, переносице и вдоль подбородка были видны голубые вены. Омарейл не могла оторвать взгляда от сестры. Та, казалось, воплощала собой нежность и воздушность.

– Вот-вот, – пробормотала Лиса, заметив и по-своему трактовав реакцию Омарейл.

– Что они тут делают? – прошептала та.

Лиса ненатурально изобразила безразличие и отозвалась:

– Обедают, что ж? – А затем, все же не сумев сдержать рвущиеся наружу эмоции, которые девушка так ясно ощутила, склонилась и возбужденно зашептала: – Бордора посоветовал им мою таверну. Ее Высочество захотели посмотреть какое-нибудь «обычное» заведение, и Патер направил их сюда.

Омарейл заняла столик, сидя за которым могла исподволь наблюдать за парой. Чинность, с которой они ели, граничила с театральностью. И как же ей хотелось услышать, о чем они говорили, узнать об их настроении, просто подойти и сказать что-нибудь, пускай незначительное…

Но она осталась неподвижна: и когда они встали – Бериот галантно подал Севастьяне руку, а она привычно приняла ее, – и когда прошли к вешалке, чтобы забрать одежду, и когда вышли из заведения.

А на следующий день они уехали из Успада.

Это было вечером, в самом конце рабочего дня, и, кажется, весь город собрался в центре, чтобы проводить жениха и невесту. Взрослые и дети, мужчины и женщины, богатые и бедные – все выстроились вдоль Центральной улицы, чтобы помахать вслед проезжающей повозке с королевскими вензелями.

Омарейл тоже пришла, толком не понимая зачем. Ей быстро стало тяжело находиться в толпе, где буйствовало столько ярких эмоций, и она развернулась, чтобы уйти, но послышалась музыка. Крики и свист, приветствующие кортеж, раздавались все ближе.