Книга И оживут слова, часть IV, страница 135 – Наталья Способина

Я рассмеялась.

— Вопрос будет неприятный.

Миролюб посерьезнел и кивнул.

— Чего ты хочешь теперь? В конце всего этого? В прошлый раз… — я запнулась, потому что поняла, что последний наш разговор происходил при весьма неловких обстоятельствах: Миролюб собирался меня убить. — Тогда ты говорил, что это все ради власти.

Миролюб поудобнее устроился у стены и посмотрел вверх, словно мог видеть небо сквозь крышу террасы.

— Все изменилось, ясно солнышко, — негромко произнес он. — Власть теряет смысл, если властвовать ты будешь на руинах. Если нам не удастся обуздать аэтер, мир погибнет. Я долго не хотел в это верить, но савоец умеет убеждать, — Миролюб усмехнулся.

— А если случится так, что я каким-то образом все же возьму под контроль аэтер, мир точно не погибнет?

Миролюб пожал плечами.

— О том я не знаю. Это хванец твой грядущее видит. А я просто… верю.

— Да уж, — зябко поежилась я и после паузы спросила: — А как князь с княгиней? Как Добронега?

— Ты такая… живая, — вдруг произнес Миролюб. — Мир гибнет, а ты о малостях спрашиваешь.

— Потому что для меня это важно. Мой мир просто меньше, чем ваш.

Миролюб покачал головой и снова улыбнулся.

— Князь с княгиней в добром здравии. Добронега в столице долго при Златке и Ратиборке была, а после они вместе в Свирь отправились. Князь ее удерживал, как мог, да она сильно в Свирь рвалась, к Радиму. По тебе горевала сильно. Златке вообще долго не говорили. Только в Свири, верно, и сказали.

Мысль о том, сколько боли принесло мое исчезновение семье Радима, отозвалась болью во мне самой. И ведь не зависело ничего от меня, но я все равно чувствовала себя виноватой в том, что им пришлось пережить.

— А можно еще вопрос? — спросила я после паузы и, дождавшись кивка Миролюба, произнесла: — Ты… жалел, что убил Всемилу?

Миролюб нахмурился и несколько секунд смотрел на меня так, что я решила — не ответит, однако он сказал:

— А ты мастерица по больному... Когда я принял то решение, я не видел иного пути. Это после уже понял, что Будимир так хотел этого брака, чтобы родился нужный ребенок. Но позволь я случиться тому, что он задумал, сейчас своего сына на расправу бы отдавал, понимаешь? Стоило ли это жизни Всемилы? Тогда ее смерть была лучшим выходом. А в этот раз… глянул я на то, как осунулась Добронега, узнав о твоей гибели, да как от Златки это скрывали… Изнутри-то оно совсем по-иному выглядит. Но я не жалею, ясно солнышко. Коль я буду о каждом шаге своем жалеть, никуда вовек не приду. Не ступи я на тот путь, кто знает, сколько за это время жизней прахом бы пошло. Не угадаешь тут никогда.

Я кивнула, понимая, что не могу принять позицию Миролюба, но могу уважать его за честность перед самим собой.

— А я тоже спросить хотел. Мне привиделось, или сын хванца не знает, кто его отец?

Я вдохнула, выдохнула и покачала головой.

— Не привиделось, — призналась я.

— Но почему? — на лице Миролюба читалось искреннее удивление.

— Не было случая сказать. Сначала Альгидрас меня взбесил своими недомолвками, а потом…

— Ясно солнышко, я понимаю, что я не тот, кому ты поверишь, но послушай: он не мог сказать правды. Скажи он ее, твой сын бы погиб.

— Да я понимаю, но я ведь не знала об этом. Так глупо. Столько времени потеряно.

— Ну так не теряй его больше, — серьезно произнес Миролюб. — Пойди и скажи сыну, кто его отец. А то не сегодня-завтра, остров уйдет под воду вместе с нами, будешь потом слезы лить, — оптимистично закончил Миролюб.

— Я уйду под воду вместе с островом, — шмыгнула носом я.

— Уж не знаю, — покачал головой Миролюб. — Если ты можешь то же, на что способна Дева, то ты и океан осушишь, чтобы выжить.

Он говорил вроде бы серьезно, но глаза при этом смеялись.

— Ага-а… Я едва не утонула при переходе сюда. Альгидрас меня чудом спас.

— Ну так теперь твой черед делать чудо, — усмехнулся Миролюб и тяжело поднялся. — Ох, пора мне, хотя сидел бы тут с тобой и сидел.

— Ты куда сейчас? — я тоже поднялась.

— На лодью. Не хочу оставлять Деву с Шаром без присмотра. Не нравится мне местный старейшина.

— Он скорее всего не на стороне Сумирана. Но с нами заодно его племянник.

Миролюб выслушал меня с преувеличенно заинтересованным выражением лица и мягко произнес:

— О том я с Алваром потолкую.

— Ну понятно: молчи, женщина, — усмехнулась я, и Миролюб, искренне рассмеявшись, протянул мне руку:

— Пойдем поищем Алвара.

Я сжала его пальцы и вновь потянулась к его эмоциям. Снова безуспешно.

— Тихо? — спросил Миролюб, указывая взглядом на наши руки.

Я кивнула и призналась:

— Меня это тревожит.

— Меня тоже, — сказал Миролюб и выпустил мою руку.

Альгидраса с Алваром мы нашли в глубине сада рядом с Димкиным шалашом. Шалаш выглядел весьма добротным строением. В таком, пожалуй, можно было бы даже заночевать.

— Мам, а давай сегодня тут спать? — словно прочитав мои мысли, заявил первым заметивший нас Димка.

Альгидрас с Алваром повернулись в нашу сторону.

— Здесь будет холодно, — попыталась я придумать отговорку.

— А мы принесем одеяла. Ну, пожалуйста, — Димка сложил брови домиком.

Миролюб усмехнулся, а я посмотрела на Альгидраса. Тот с тревогой вглядывался в мое лицо.

— Савоец, пойдем погуляем, потолкуем, — предложил Миролюб и подтолкнул меня к Альгидрасу.

— Не выйдет. Он нам нужен, — ответила я и, повернувшись к Миролюбу, прошептала: — В Димке же огонь проснулся. Если он расстроится...

Я сделала страшные глаза.

— Но нам еще про старейшину потолковать надобно, — немного растерянно произнес Миролюб и посмотрел на Алвара.

— Альгидрас! — послышался за нашими спинами взволнованный крик Альмиры.

Жена старейшины вихрем промчалась мимо нас с Миролюбом и, бросившись Альгидрасу на шею, стала о чем-то быстро рассказывать, давясь слезами. Из ее сбивчивой речи я не понимала ни слова. Альгидрас, обняв ее, принялся что-то говорить.

— Кто это? — шепотом спросил у меня Миролюб.

— Жена старейшины, — ответила я, чувствуя, как ревность во мне борется с тревогой.

— А почему она висит на хванце? — искренне удивился Миролюб.

— Потому что она — жрица с хванского острова и у них с Альгидрасом общий сын, — выдала я, даже не пытаясь смягчить неудобную правду. В конце концов, все так и было.

— А-а-а… А где ее сын?