Книга Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы, страница 64 – Дмитрий Правдин

– Саня, привет, – поздоровалась повариха Ольга, подойдя к его столу. – А Маринка опять к Ромке в город укатила. Я сегодня снова одна работаю. Завтракать будешь? Ой, а что у тебя с руками?

– Спасибо, что-то с утра не хочется, – кисло улыбнулся в ответ «Председатель». Яичница на сале, да со свежими помидорами, приготовленная Леной, и в самом деле оказалась сытной.

– Так, а с руками-то, что у тебя?

– Натер на работе.

– Где ты мог так натереть? Ведь вы же не вилами картошку копаете. Вам же ее трактором подкапывают.

– Оля, натер и натер. Какая тебе разница, – начал раздражаться Твердов, видя, как сидевшие вокруг однокурсники стали прислушиваться к их разговору. – Ты лучше скажи: Ендовицкий тут не мелькал?

– Ендовицкий не мелькал, – обиделась девушка, надув губы. – Можно и повежливей отвечать. Я же, как лучше хочу.

– Оля, стесняется парень, не хочет о своих трудовых мозолях распространяться, – неожиданно пришёл ему на помощь Пахом. – Ему и так больно, – он подмигнул Твердову, – а ты еще напоминаешь об этом.

– Ой, извини, – зарделась девушка, – я что-то не подумала, что… – она не стала продолжать, а лишь махнула рукой и пошла в сторону прилавка. Затем обернулась и негромко сказала, – а если ты Ендовицкого ждешь, то он вряд ли сейчас придёт. Там, говорят, какой-то офицер залетный ночью в клубе кучу народа покалечил. Драка серьезная приключилась. Трех лучших механизаторов вывел из строя и одного кузнеца. Вот он с раннего утра поехал разбираться.

Тут первокурсники пришли в движение и возобновили обсуждение вчерашней драки. Твердов своим появлением на время прервал их разговоры. Пахомов бровями указал Александру на выход и встал из-за стола.

– Да, Саня, а ты феномен, – восторженно произнес Сергей, когда они с командиром отряда очутились на улице и уединились на лавочке во дворе.

– Надеюсь, ты никому не сказал про меня? – Твердов посмотрел в сторону пасущегося неподалеку, привязанного к колышку козла Юрку.

– Ты за кого меня держишь? – с обидой в голосе ответил Пахом. – Что я тебе фраер какой? Классно ты их вчера всех уделал, молоток. Ты где так научился руками махать?

– Серега, ты же боксер, чего тебе не понятно?

– Но это точно не бокс, – хмыкнул Пахом, – ты вчера половину народа только одними локтями уработал. Я, правда, только издалека видел, да и то уже в самом конце, но поверь, со стороны весьма эффектно выглядело. Че за приемчики такие? Покажешь?

– Покажу. Ты мне вот что скажи, там все живы остались?

– А-а-а, тебя вон что интересует, – улыбнулся Сергей, – я думал, тебя больше беспокоит, ищут тебя колхозники или нет?

– Да пускай ищут, ты же мне поможешь в случае чего? – Твердов перевел глаз с щиплющего пожелтевшую травку козла на собеседника.

– Помогу, а когда надо?

– Когда заявятся к нам. Шила в мешке не утаишь. Тем более меня там чуть не вся деревня видела.

– Деревня может и видела. Только там же полумрак был, народ весь выпивший. Даже я тебя, извини, не признал, когда ты их метелил. Поэтому вряд ли тебя без того приметного зеленого свитера опознают. Они думают, что их вояка какой-то залетный побил. Да ты не переживай, – по-приятельски хлопнул по спине Твердова Пахом, видя, что тот нахмурился при упоминании, что вместо него думают на невиновных военных. – Местные к воякам вряд ли сунуться.

– А вдруг сунутся?

– Брось! Как сунутся, так и отвалят. Там одних солдат человек двести. У всех ремни с бляхами. Всю деревню, при желании, истребят.

– Ну, а все ж?

– Саня, ты вчера, когда с этой девицей уединился… Кстати, а что за подруга?

– Не знаю, – пожал плечами Твердов. – Чего так смотришь? Я, правда, не знаю кто она и что. Только имя. Подошла вчера у клуба, когда я на улицу выбежал. Стою, думаю, как дальше быть. А тут она: пошли, спрячу.

– И как спрятала? – Пахом хитро так посмотрел на «Председателя».

– Спрятала. Ты от темы-то не уходи. Чего там местные дальше вчера делали? Чего придумали?

– Не переживай. На тебя даже никто ни из наших ребят, ни из местных колхозников даже не подумал. Все так быстро произошло. Они поначалу сразу хотели к воякам идти разбираться, когда поняли, что ты от них ускользнул. Там заводила такой есть: местный боевик Леша-морячок. На флоте служил, в прошлом году только дембельнулся. В деревне в очень большом авторитете. Вот он разумно народ и отговорил. Не потянут деревенские с вояками сражаться. Тех гораздо больше и все с ремнями.

– Не пошли к воякам?

– Не пошли, говорят, будут поодиночке отлавливать. А те поодиночке не ходят. Только командой.

– Странно, а братья Ковалевы меня же узнали? Их Серега Клоп на меня натравил. Помнишь такого?

– Клоп?! – присвистнул Пахом. – Выходит это из-за него весь этот сыр бор разгорелся. Не, Ковалевы вчера ко всем незнакомым парням цеплялись. Ко мне тоже подваливали. Но я уже с этим Лешей закорешился, и на меня больше не наезжали. Хотя, между нами говоря, я бы и сам и этого Лешу, волка тряпочного и братьев этих дебильных с большим удовольствием один бы уделал.

Они еще немного поговорили, но начавшие выходить из столовой ребята стали прислушиваться к их разговору, и Твердов сменил тему, объявив бойцам гнусный план Ендовицкого.

Сказать, что призыв парторга поработать в свой выходной вызвал бурю возмущения, не отразил бы всех тех эмоций, захлестнувших ребят. Тут возник целый ураган протеста близкий к мятежу. «Председателю» с трудом удалось угомонить так быстро возбудившихся однокурсников.

– Все! Все! Успокойтесь, – взывал он к бойцам, пытаясь перекрыть своим голосом, разнокалиберные крики протестующих, – не хотите – не надо. Я так и передам Ендовицкому.

– Я сама ему передам, – вышла вперёд Вика Глазова. – Нам по Конституции положен отдых. И никто не вправе нас его лишать. Он что, против Конституции попрет?

Твердов не стал слушать дальнейшие дебаты, а встал с лавочки и быстрыми шагами направился в сторону общежития. Очень хотелось спать. Надо хорошенько отдохнуть, раз появилась такая возможность.

Оказалось, что не он один так думал. А почти все бойцы отряда лишь только дотянули до своих кроватей, попадали сверху на одеяла и погрузились в сон. Александр перед этим еще заставил себя проявить командирскую волю и назначил дневальных по лагерю.

– А чего мы должны воду таскать из колодца, если все сегодня не работают, – возмущались дежурные. Их можно было понять: сегодня в поле и так не ехали, так чего дневалить?

– А еще с этого дня дневальные будут поднимать и опускать флаг, – не слыша их стенаний, громко объявил «Председатель».

– А это еще почему? Кто так решил?

– Я так решил, – тоном, не терпящим возражений, объявил свою волю командира отряда. И бойцы осознали, что придётся починиться. Уж больно суровым был вид у их начальника в тот момент.