Онлайн книга «Босиком по краю моря»
|
– Так, дамы, думаю, надо поспешить, – бойко сказал Олег, – Новый год на пороге… – Да, да, – подтвердил Илья Петрович, как-то старательно не встречаясь взглядом с Татьяной Владимировной. – Все хорошо? – спросила она с нажимом на слове «хорошо». – Да, да, – кивнул Илья Петрович. Женя с интересом посмотрела на Боярова. – Женечка, тебе лимонад. Он в холодильнике. Я сейчас принесу. Бояров скрылся на кухне, а Пчелинцев тихо сказал дочери: – Женя, собственный характер иногда уместно запрятать куда-нибудь подальше. Я тебя хорошо знаю, дочь. Поэтому скажу одно – дурака не валяй, выходи за парня замуж. Он же от ребенка не отказывается. Предложение сделал. И вообще нормальный, работящий, спокойный. Что ты и себе нервы мотаешь, и ему, и о ребенке не думаешь… – Так он тебе предложение сделал, а ты отказалась замуж выходить! – охнула мать. – Женя! Ты всегда была резкой и импульсивной. Ты иногда говоришь и делаешь, не подумав! Пчелинцева чуть со стула не упала: – Папа, Олег тебе все рассказал? Ты уверен? – Женя, он взрослый человек. У него опыт за спиной. Он все мне рассказал. И он хочет воспитывать этого ребенка. Женя внимательно посмотрела на отца: – Папа, еще раз – что он сказал про ребенка? – …что я всегда хотел детей, никогда не отказывался от ребенка и сделал тебе предложение, – это подал голос Бояров, который нес лимонад. – Понятно, – тихо сказала Женя. – Понимаешь, – продолжил Бояров, обращаясь только к ней, – я опустил кое-какие детали. Они ведь не важны ни твоим родителям, ни нам. Я решил, что надо сказать главное. – Меня бы тоже надо было спросить… – начала было Женя, но в это время Татьяна Владимировна закричала: – Куранты бьют! Шампанское! Шампанское открывайте… И все как один засуетились, заулыбались, зазвенели бокалами, куда Илья Петрович наливал шипучий напиток. И на эти минуты вдруг отступили все вопросы, проблемы, неразрешенные загадки. Все вдруг стало таким несущественным, а главным были часы, отбивающие секунды старого года и предваряющие начало нового. Главной была надежда на счастье и любовь. Все собравшиеся в этом маленьком доме разом засмеялись, сталкивая звонкие бокалы. – Ах, как же хорошо, что мы догадались приехать! – вдруг сказала Татьяна Владимировна. – Мы немного вам помешали, но хоть познакомились. А так когда бы еще довелось… – Почему же, мы бы вам сразу после рождения ребенка написали. Вы думаете, Женька дома усидит?! Она же на работу рваться будет! – воскликнул Бояров. – С нее станется, – подтвердил отец, – но ты с ней строже, строже… – Не вмешивайся и не подзуживай. Они разберутся… – мудро заметила Татьяна Владимировна. – Гусь очень вкусный, но я больше не могу лопать, – сказала Женя. Пока все разговаривали, она успела съесть поджаристый хвостик и ободрать почти всю хрустящую корочку. – Давай прогуляемся немного, – предложил Бояров. – Там такая тихая снежная ночь! – Далеко не ходите, – заволновалась Татьяна Владимировна. – Мы здесь, по улице до поворота и назад, – заверил ее Олег и повернулся к Жене: – ты просто сапоги надевай и шубу прямо на этот свой домашний костюм. Там не холодно, а просто свежая, мягкая погода. Женя слезла со стула, уточкой переваливаясь, пошла к вешалке. Олег помог ей натянуть сапоги, и они вышли на крыльцо. – Как же пахнет! – сказала Женя. – Потрясающе. Всем подряд – снегом, хвоей мокрой, морем и даже пирогами. – Это соседи коврижки пекли весь день. По-моему, вся улица пропиталась запахом кардамона и корицы. Бояров промолчал. Когда они вышли за калитку, он взял Женю под руку. – Не возражаешь? А то шлепнешься, меня Илья Петрович убьет. И правильно сделает. – Что такого ты ему наговорил? – спросила Женя. – Ничего, только правду. – А про ребенка? – Умолчание не есть ложь. Иногда, – серьезно ответил Олег, – а еще есть то, что не надо знать другим. Только двоим. – Троим, – поправила его Женя. – Послушай, я не хочу обсуждать третьего. С твоего позволения, конечно. Я не буду тебя торопить. Ты еще раз подумай обо всем. У меня есть только одно условие. – Условие? Какое? – Если ты мне ответишь «да», имя третьего никогда не всплывет в нашей семье. И родившийся ребенок будет нашим. Твоим и моим. Понимаешь, это мы, взрослые, можем пережить обрушение собственного мира. А вот ребенок – для него бесследно это не проходит. Поэтому наш ребенок никогда и ничего не узнает. – Бояров, ты понимаешь, что я не готова отвечать тебе? Я даже не представляю, как и когда случится такое, что я отвечу «да». И как это «да» сказать, если мы только работали вместе?! – Женя, если ты вспомнишь, как мы работали, общались, куда мы вместе ездили по делам, о чем мы разговаривали, ты поймешь, что мы ближе друг другу, чем те, кто ходил на свидания, в кино или проводил вместе выходные. Понимаешь, мы стали близкими людьми, пройдя через очень сложный период. А это порой важнее, чем поцелуи. – Я целоваться люблю, – заметила Пчелинцева. – Я тоже. И я бы целовал тебя, не веди ты себя так строго. – А я строго себя вела? – Ужасно. А еще ты умеешь так словом припечатать, что я даже стеснялся порой что-то тебе сказать. Не связанное с работой. – Кто бы мог подумать! Но, знаешь, я чувствовала, что нравлюсь тебе. – Слава богу. Я уж так это демонстрировал, что посмешищем стал в конторе. – Да, правда?! – Да. Ты не замечала. Ты у нас человек стремительный… – Как и ты… Как и мы… Словом, мы все собрались такие стремительные. – Да, – хмыкнул Бояров, – мы же договорились не упоминать… – Но я же еще не сказала «да», – рассмеялась Женя. – Тоже верно. Все равно не надо… Конечно же, тебе решать… Я же не знаю, как ты относишься… – Никак. Эта тема закрыта. Раз и навсегда. Кстати, ты мог даже не говорить об этом. Я сейчас тебе скажу и на этом мы поставим точку. Мне было обидно. Я даже плакала. А потом вдруг поняла, что не могла требовать или рассчитывать на что-то иное. Не тот человек, не те взгляды. Так бывает. Мой выбор – осознанный. Этот человек тут ни при чем. Ни в каком смысле. Поэтому можешь быть спокойным. Если я тебе отвечу «да»… Пчелинцева сознательно не произнесла фамилию Суржикова. Отныне этот человек оставался на далекой периферии ее жизни. – Я понял тебя, – кивнул Бояров. |