Онлайн книга «Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира»
|
Труд в Великой Мастерской был нелегким, и Ульрик почти весь день проводил, склонившись над Великим Планом. Иногда он просыпался ночью и вытаскивал свой куб из-под подушки; шептал в него, тихонько постукивал, чтобы не услышали другие ученики, но Карина не отвечала. Поневоле он постоянно напоминал себе хорошенько закрывать дверцу, потому что в последнее время из куба все сильнее воняло мертвечиной. Однажды ученики его обнаружили. Ульрик умывался над тазом, когда услышал, как один из них спрашивает его посреди заполненной паром сауны: – Ты что, коллекционируешь вонь, Ульрик? Остальные начали смеяться, передавая куб из рук в руки и поднося к носу. Они корчили рожи и смеялись все громче. – Это не твое дело. Отдай! – Вот еще. Нетушки, я его чуток придержу. Буду подмышки себе обливать твоими духами. А что, только тебе позволено хорошо пахнуть? Смех. – Может, ты в него перднул? Хохот. Ульрик подошел к парню и схватил его за подбородок. – Отдай! Ученик ударил его по запястью и высвободился. Весь напыжился и кинулся на Ульрика; мокрая кожа соприкоснулась с чужой мокрой кожей, и показалось, что окружающий их пар исходит от разгоряченных тел, готовых взорваться. – А что? Что ты мне сделаешь? Куб продолжал переходить из рук в руки, пока не оказался у Арика, который не стал его открывать и нюхать, но спрятал в карман и кивнул Ульрику. Тот на миг утратил бдительность, и другой парень ударил его кулаком в солнечное сплетение и коленом в живот. Ульрик упал на мокрый, грязный деревянный пол. Весь воздух вышел из его легких, а с воздухом как будто и жизнь собралась его покинуть. Арик бросился к нему и помог встать. – Чего, и ты хочешь получить? – не унимался задира. – Ссать я на вас хотел, бошки деревянные! А ну пошли отсюда, морды опилочные! Удары парня были искусными и не оставили следов, потому Ульрик не решился пойти к Аль-Фабру. Он поблагодарил Арика и весь день вертел куб в пальцах, проверяя, не сломался ли тот. – Слушай, но что это за штука? – спросил Арик. – Ты правда собираешь запахи? Что на тебя нашло? – Да ну тебя, – отмахнулся Ульрик. – Это… другое. Арик покачал головой и хотел уйти, разочарованный тем, что за помощь свою не получил даже ответа. – Стой, – попросил Ульрик. – У этой коробочки есть пара; они соединены друг с другом. – Ого. – Но я не могу тебе сказать, где вторая. – В каком смысле? – В таком, что год назад, она была в Розовой Башне, на севере Порты – знаешь такое место? – Знаю, но… – И с той поры ни ответа ни привета. Ума не приложу, там ли она теперь. – Но, слушай… как куб оказался в Башне? Ты туда вошел? – Еще чего. Я даже не знаю как. – Никак. – Я… – Слушай, да ты втюрился в одну из них! Ульрик не ответил. Молчание все объяснило. – Друг мой Ульрик, ты чокнутый! Это бессмысленно. Те девушки, они же на парней не смотрят. – Карина смотрела. На меня. Арик рассмеялся. – Она-то, может, и смотрела, но ей нельзя. Они готовятся стать святыми, и ты не получал от нее вестей по той же причине, по которой я ничего не знаю о своей сестре. – Она что, тоже там? – Уже семь лет. Я изредка ее видел, но последние два года – ни разу. Ни письма, ни весточки. И нам нельзя ни просить о встрече, ни писать ей. У них там суровый режим. Забудь ее. – Как я могу ее забыть, Арик, она же самая… – Ну, знаешь – вот как я учусь забывать сестру. Ее больше нет. Ты должен понять. Их всех больше нет. Для меня, для тебя, для всех в над’Мире. Их посылают в не’Мир. Они погрузились в молчание, и ночной прохладный воздух как будто сделался гуще. – Ты не знал? – спросил Арик, но было уже слишком темно, чтобы разглядеть реакцию Ульрика, который покачал головой и вяло пожал плечами; в его взгляде и в напряженных морщинах на лбу была пустота. – Ты ее больше не увидишь. – Расскажи мне еще про святых, Арик. Но парнишка больше ничего не сказал. Укрылся одеялом с головой, и сквозь ночь доносилось только его тяжелое дыхание, изъеденное печалью. Ульрику было жаль, что он начал разговор о святых из башни, но он радовался, что хоть немного узнал о Карине и тем самым как будто приблизился к ней на шаг или два. Куб был пуст, из него сильно воняло. Ульрик заснул, и приснилась ему незнакомая девушка: бледная, лежащая в ванне, и на рассвете он проснулся с мыслью, уж не сестра ли это Арика. Но другу ничего не сказал. Как же он мог сказать, что видел сон, в котором его сестра была мертвой? Но жизнь не стоит на месте, подумал Ульрик, вспоминая этот период своего ученичества; все в ней переменчиво. Не замирая ни на секунду, но неустанно меняясь и преображаясь, жизнь на протяжении все тех же недель преподнесла ему еще два узла, которые следовало развязать на пути к смерти: Аль-Фабр сообщил, что роль Ульрика в осуществлении Великого Единения была важнее, чем он считал, и Жозефина в одном из своих странствий по отдаленным краям попробовала, не подумав как следует, ядовитый боб. Но сперва Ульрик в своих воспоминаниях спустился в кабинет Аль-Фабра, потому что это было легче вынести – это воспоминание обошлось с ним мягче, не так болезненно ранило, как то, в котором мама выхаркивала легкие, желудок и прочие внутренности, свесившись с кровати, а Хампель ее поддерживал, сам полумертвый, пусть все его органы и оставались на положенных местах. Аль-Фабр встретил Ульрика в кабинете, где под полками с книгами и глобусами не было видно обоев, а над столами с расстеленными картами парили шары-светильники; огромный камин дышал теплом, которое волнами распространялось среди кресел и под массивной кроватью в алькове – там Великий Инженер расположился полулежа и посасывал кальян в человеческий рост. Нортт ходил полураздетым, чтобы привыкнуть к теплу Порты, а вот Аль-Фабр окружал себя жарой, подушками и каминами, напоминавшими пустыню, где он родился больше сорока лет назад. Потягивая коричневую жидкость из стаканчика, он предложил Ульрику занять место среди подушек. – Как тебе у нас нравится, Ульрик? – Нравится, – кивнул юноша. – Все хорошо. – У Нортта было лучше? Не надо, не отвечай – конечно, было лучше, что еще за вопросы… Ты был ребенком, а в детстве все кажется красивее и легче. – Ну… да. – Я тебя вызвал, Ульрик, чтобы объяснить, чего от тебя ждет Порта. Парнишка, однако, молчал. Он не смел поднять глаза и встретиться взглядом с наставником, возлежавшим на изысканных простынях и раздетым по пояс, с огромным брюхом, тяжелыми грудями и сильными руками. |