Онлайн книга «Нова. Да, и Гоморра»
|
Лорк отвернулся. Посмотрел снова. Нахмурился. Есть две красоты (ее лицо высекло из него эту мысль, отчетливую и завершенную). Первая: черты и формы подчиняются усредненному стандарту, который никого не оскорбит; такова красота моделей и популярных актрис; такова красота Чхе Он. А вот вторая: глаза — разбитые круги голубого нефрита, крутые скулы изогнулись высоко над белыми впадинами широкого лица. Подбородок широк; рот тонок, ал и еще шире. Нос ниспадает с переносицы, ширясь у ноздрей (она вдохнула ветер — и, глядя на нее, он заметил речной аромат, парижскую ночь, городской воздух); черты лица слишком строгие и яростные для такой молодой женщины. Но властность, с какой они сошлись, притянет взгляд снова, знал он, стоит отвернуться; врежется в память, стоит уйти. Ее лицо подчиняло так, что всего лишь красивым оставалось только грызть щеки изнутри. Она взглянула на него: — Лорк фон Рэй? Внутри маски Лорк нахмурился сильнее. Она подалась к нему над мостовой, плескавшейся о воду: — Они все так далеко. — Мотнула головой в сторону людей на набережной. — Куда дальше, чем нам кажется, ну или им кажется. Что бы они делали на нашей вечеринке? Лорк снял маску и поставил пирата рядом с ее гребенчатой птицей. Она встретила его взгляд: — Так вот ты какой. Красивый. — Откуда ты знаешь, кто я? — Он думал, что почему-то не заметил ее в той толпе на мосту, и ждал, что она заговорит о его снимках, которые тиражировались по Галактике, когда он выигрывал гонку. — Твоя маска. Вот откуда. — Правда? — Он улыбнулся. — Не понимаю. Дуга ее бровей сжалась. Смех длился пару секунд — слишком мягкий и пропал слишком быстро. — Ты. Кто ты вообще? — спросил Лорк. — Я Лала Красная. Такая же худая. Где-то маленькая девочка стояла над ним в пасти зверя… Теперь рассмеялся Лорк: — И что именно в моей маске меня выдало? — Князь не мог нарадоваться, что заставит тебя ее надеть, с тех пор как передал приглашение через твоего отца и появилась крохотная вероятность, что ты прилетишь. Скажи, ты ее надел — и даешь ему наслаждаться гадкой шуткой — из вежливости? — Все в масках. Отличная мысль, решил я. — Понятно. — Ее голос чуть сбился с курса светской беседы. — Брат говорит, мы все встречались давным-давно. — Вернулся на прежний курс. — Я… я бы тебя не узнала. Но я тебя помню. — Я помню тебя. — Князь тоже. Ему было семь. Значит, мне было пять. — Как ты жила последнюю дюжину лет? — Изящно старела, пока ты гонял по Плеядам анфан-терриблем, хвастаясь тем, что родители нажили преступным путем. — Гляди! — Он показал на людей, смотревших с того берега. Кто-то, видимо, счел, что Лорк помахал; ему помахали в ответ. Лала усмехнулась и тоже помахала. — Они хоть понимают, какие мы особенные? Я сегодня страшно особенная. — Она запрокинула голову, не открывая глаз. Веки подкрасились синими фейерверками. — Эти люди — они слишком далеко, им не видно, как ты прекрасна. Она снова на него посмотрела. — Это правда. Ты… — Мы… — …сама красота. — Ты не боишься, что опасно говорить такие вещи хозяйке вечера, а, капитан фон Рэй? — Ты не боишься, что опасно говорить такое твоему гостю? — Но мы уникальны, юный капитан. Если мы хотим, нам разрешается флиртовать с опас… Фонари над ними погасли. Из проулка донесся вопль. Гирлянда цветных лампочек сдохла. Лорк отвернулся от набережной; Лала сжала его плечо. По всему острову огни и окна дважды мигнули. Кто-то зашелся криком. Потом иллюминация вернулась, а с ней и смех. — Мой братец! — Лала покачала головой. — Ему же сказали: сеть не выдержит — но он настоял на электрификации всего острова. Решил, что электрический свет куда романтичнее прекрасных индуктолюминесцентных трубок, которые были тут еще вчера — и по требованию города должны вернуться завтра. Видел бы ты, как отчаянно он разыскивал генератор. Это милый музейный шестивековой экспонат, занимающий целую комнату. Боюсь, Князь — неизлечимый романтик… Лорк накрыл ее руку ладонью. Она посмотрела. И высвободила руку. — Мне пора. Я обещала ему помогать. — Ее улыбка была не из счастливых. Пронзительное лицо вытравилось на его обостренных чувствах. — Не надевай больше маску Князя. — Она взяла с парапета райскую птицу. — Не надо показывать всем, что тебя оскорбили, только потому, что он хочет тебя оскорбить. Лорк недоуменно посмотрел на пиратскую голову. Глаза сверкнули фольгой из синего оперения. — Кроме того… — ее голос приглушился, — ты слишком красивый, чтобы скрываться под этим пошлым уродством. — И она перешла улицу и стала растворяться в забитом переулке. Он оглядел дорожку — и понял, что оставаться тут не хочет. Перешел улицу за ней, нырнул в ту же самую толпу и, только пройдя квартал наполовину, понял, что идет следом. Она и правда красивая. Дело не в блажи. Дело не в возбуждении от вечеринки. Дело в ее лице и в том, как оно менялось и преображалось под ее слова. Дело в бреши внутри его, столь явной теперь, потому что миг назад, пока они обменивались банальностями, эта брешь полнилась ее лицом, ее голосом. — …И проблема со всем этим простая: никакой культурной цельности в основе. — (Лорк скосил глаза: грифон выступал перед серьезными броненосцами, приматами и выдрами.) — Движение от мира к миру таково, что нет уже настоящего искусства, одно только псевдомежпланетное… В дверном проеме на полу — головы льва и лягушки. Внутри, во тьме, Дан — спина вспотела от танца — зарывается носом в девушку с плечами, усыпанными блестками. А чуть дальше вглубь квартала Лала всходит по ступенькам за витым железом. — Лала! Он рванул… — Эй, полегче… — Осторожно! Куда ты… — Охолони… …Перемахнул через перила и загромыхал по лестнице вслед за ней: — Лала Красная! — И сквозь дверь: — Лала?.. Широкие гобелены меж тонких зеркал обрубили эхо. Дверь у мраморного столика приотворена. Он пересек вестибюль, открыл ее. Лала обернулась на вихрящийся свет. Волны цвета потекли по полу, затопили комнату, отражаясь от мощных кристально-черных ножек мебели Республики Вега. Лишенная тени, она отступила. |