Книга Что гложет Гилберта Грейпа?, страница 40 – Питер Хеджес

— Жаль, что все так обернулось, — отмазываюсь я.

— Ничего тебе не жаль.

Прислушиваюсь к помехам на линии, не знаю, о чем с ней говорить.

— Я, вообще-то, Эми звоню.

— Ах, ну да. — Прижимаюсь лицом к москитной сетке. — Эми, это миссис Карвер!

Зайдя в дом, Эми берет трубку и прижимает ее к уху правым плечом:

— Привет, Бетти. Правда? Угу. Право, стоило вам так хлопотать. Дайте-ка возьму карандаш.

По ходу разговора я понимаю, что миссис Карвер хочет надиктовать Эми рецепт курицы. Повесив трубку, она бормочет себе под нос: «Ну до чего ж приятно!» Эх, знала бы моя сестрица предысторию.

Возвращаюсь в подвал.

Заливая хлоркой кучу с белыми вещами, я думаю: выбелить бы из моей жизни все дни, проведенные с миссис Карвер. Смыть бы их раз и навсегда, а свой первый поцелуй сорвать с губ Бекки.

Проверяю уровень температуры в сушильном барабане, где крутится цветное белье. Затем пробираюсь сквозь паутину из балок, поддерживающих мамин зад. На одной из них синей ручкой Такер накорябал: «Потому что я люблю Бонни Грейп».

Из подвала я поднимаюсь по лестнице, которая то скрипит, то ноет. Мама больше не храпит. По телику идут вечерние новости. Свалю-ка я из дома, пока Лэнс Додж не сообщил что-нибудь важное. Подхожу к Эми и говорю:

— Не хочется мне сегодня бургеров.

— Чего это вдруг?

— Просто не хочу.

— Эллен на работе, так что будем только Арни и мы с мамой.

— Да знаю я.

— Гилберт, останься и поешь с нами. Терпеть не могу, когда ты не ужинаешь дома.

— Есть еще дела. Столько всего навалилось.

— В последнее время каждый день что-нибудь наваливается.

— Ну да.

Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб, она говорит:

— Школу сожгут.

— Не понял.

— Школу решили сжечь. В эту субботу. Через два дня.

— Ты шутишь. — Меня как ошпарило.

— А чего ты удивляешься, Гилберт? Все знали, что когда-нибудь это случится. — Эми явно предвкушает. — В свежем «Эндора экспрессе» напечатали план мероприятий по сожжению.

— План мероприятий?

Эми перечисляет все пункты в хронологическом порядке. Потеряв дар речи, стою как вкопанный.

— Кто-то из нас двоих должен сводить туда Арни. Мне нужно знать уже сейчас, чтобы спланировать готовку и трансфер из аэропорта для Дженис. Она прилетает в Де-Мойн в субботу утром. Так что выбирай.

Я только передергиваю плечами.

— Гулянья пройдут по высшему разряду.

В ответ я молча направляюсь к своему пикапу.

На водительском сиденье торчит Арни. Я делаю ему жест, мол, проваливай. Он не шевелится — приходится выволакивать его из кабины за ноги, и теперь он сидит на лужайке, выдирая целыми пучками иссушенную солнцем траву.

— Оставь в покое траву! — рявкаю; ноль реакции.

Я сматываюсь.

Мать Такера, златовласая Рут Энн с ленивым глазом, объясняет, где найти ее сына. А потом спрашивает:

— Как дела дома?

— С мамой все в порядке, спасибо.

— Может, как-то помочь?

— Нам ничего не нужно, — отвечаю я.

Вдруг ее глаза загораются, и она выдает:

— А ты пойдешь смотреть на сожжение…

— Всего доброго. — Не дав ей договорить, я сажусь в пикап.

Нахожу Такера у рекламного щита «Здесь будет „Бургер-барн“». Паркуюсь неподалеку. Из машины Такера — на нем футболка с принтом большой пивной банки — орет какой-то хеви-метал. Глянув на меня мельком, без тени удивления или радости, он снова переводит взгляд, уже злорадный, на стройку, где рабочие в конце смены укладывают и грузят инструменты.

Подхожу к его тачке. Музло грохочет. В мою сторону Такер даже не смотрит, он сидит с очумелыми глазенками, впившись руками в руль. Я протягиваю руку, чтобы приглушить громкость, но он перехватывает меня за запястье.

— Спасибо! — кричу я.

Меня он не слышит. Машет рукой рабочему, но тот и в ус не дует.

— СПАСИБО!

Теперь расслышал, но все равно не реагирует. Резким движением я все-таки дотягиваюсь до ручки громкости на его магнитоле и скороговоркой выдаю:

— Спасибо-за-пол-отличная-работа-спасибо-наша-семья-тебе-очень-благодарна-так-что-вот-еще-раз-спасибо!

Такер еле сдерживает улыбку.

— Да, каюсь. Я недооценил твой труд. Извиняй, братан.

На этом слове его передергивает. Брататься, похоже, еще рановато.

— Думаешь, все так просто? Ты такой толкаешь речь, и я перестаю чувствовать свою никчемность? Ты думаешь, что я такой: хоба — и забыл всю э-э-э боль, вот так э-э-э на раз-два?

Вообще-то, было бы неплохо. Так я и говорю.

А Такер мне:

— Фигушки.

Какое-то время мы сидим в тишине, будто на поминках.

Смотрим, как со стройплощадки уходят последние рабочие. Такер от души им сигналит. Я затыкаю уши, но мужики по-прежнему даже бровью не ведут.

— Четкие ребята, — говорит он.

— Правда?

— Очень толковые. Настоящие профи.

— Надо же.

Открыв дверцу, Такер выходит из машины, чтобы осмотреть стройку вблизи. Иду за ним.

— В понедельник они заливали фундамент. Но я все профукал из-за твоего пола.

— Кстати, еще раз спасибо, — вставляю я.

Он щурится, как будто не может поверить, что я действительно раскаиваюсь. И продолжает:

— Сейчас уже можно ставить каркас, а к субботе все будет готово для монтажа крыши. Прикопаться не к чему.

— Что есть, то есть.

— Наш «Бургер-барн» будет точь-в-точь как самое первое кафе в Буне. Между прочим, у них больше пятнадцати закусочных раскидано по Айове, Небраске и Миссури. Растущий и успешный проект. А эта задумка — ну что все филиалы «Бургер-барн» сделаны под копирку, меня просто… просто… э-э-э…

— Впечатляет, конечно. И обнадеживает.

— Во-во. Прикинь, заходишь ты в кафеху и точно знаешь, чего ожидать. Знаешь, к чему готовиться. По сути, это главная проблема нашего мира. Ты не знаешь, чего ожидать. — Мы с Такером идем к тому месту, где, по моим прикидкам, будет задняя сторона ресторана. — Вот, к примеру, именно здесь будет мармит для картошки фри. Там — стойка для гамбургеров. А где-то тут — миксер для молочных коктейлей.

Такер продолжает распинаться о всяких подробностях, о том, что для Эндоры «Бургер» станет новым местом притяжения и что он, Такер, видит себя в эпицентре происходящего.