Книга Заблудшая, страница 49 – Светлана Кубышкина

Он сел рядом и оперся спиной о стену. Стал медленно ковыряться вилкой в еде. Съел кусочек курицы, вилку риса. Желудок Вики отозвался громкий урчанием. Вадим усмехнулся, взял еще кусочек курицы, откусил и произнес с набитым ртом:

– Тоже хочешь кусочек?

Вика не сдержалась и кивнула. Он достал у себя изо рта жеваный кусок и протянул ей на вилке. Девушка сморщилась.

– Ешь, ты же голодная.

Она отрицательно покачала головой.

– А я говорю, ешь, – он поднес вилку к ее губам, рот сжался так сильно, как только мог, Вадим надавил сильнее, Вика замотала головой и получила мощный удар в челюсть. На мгновение показалось, что голова отлетела от шеи. Но потом осталась только дикая боль и соленый привкус крови во рту. – Я тебе сказал: открыла рот и съела.

Тут пришло осознание, что все кончено. Он будет издеваться над ней, пока та не сойдет с ума или умрет. Вечная заложница, вечная рабыня. Это ее судьба. Видимо, не через наркотики, то похищением, он добился своего. Но почему она? Ведь не модель какая-нибудь. Самая обыкновенная серая студентка.

Вадим ждал, терпеливо держа вилку с куском жеваной курицы рядом с ее лицом. По выражению мучителя, было видно, что через мгновение прилетит второй удар. Вика с отвращением открыла рот и прожевала всунутый туда кусок. Проглотила. По крайней мере, желудок немного успокоится.

– Вот умница. Помнишь, я говорил тебе: хочу, чтобы была только моей и абсолютно во всем слушалась? Вот! Я всегда достигаю своего! Всегда! Теперь ты полностью мне подчинена, моя рабыня.

Он поводил головой, разминая позвонки на шее. Встал и положил контейнер с едой в середине комнаты.

– Захочешь поужинать  –  еда на столе.

Оставил включенным свет и вышел.

Ночь Вика провела, разговаривая с голодным желудком. Дотянуться до контейнера оказалось нереальным, как она ни старалась, лишь до крови стирая прикованное запястье.

В комнате отсутствовала какая-либо мебель. Лишь голые стены и пахнущая едой маленькая коробочка. От голода чувства невероятно обострились. Голова сначала болела, но потом вдруг стала ясной, мысли бродили по уголкам памяти и извлекали оттуда картины счастливой детской жизни. Все чаще она стала вспоминать дядю Андрея и даже начала верить ему. Ведь его поведение было вполне логичным. Последний родной человек на всей планете – конечно, захочется ему помочь, тем более, если позволяет возможность и достаточно денег! И что она так взъелась? Да пусть командует, сколько хочет! Она будет носить шапку, кушать овсяную кашу и брокколи, хоть играть роль маленькой дочи и разговаривать с Барби, лишь бы выбраться отсюда, и еще, желательно, убить этого маньяка.

Утром Вадим вернулся и выключил свет. Молча. Просто сделал темно и ушел, оставив начинающую вонять курицу. В теплой комнате она испортилась, и теперь Вику слегка поташнивало от запаха тухлятины.

«Интересно, если я нахожусь на их базе, то где Анатолий. Ведь он меня спас. Значит, может помочь и в этот раз. Если, конечно, жив»,  – Вика решила быть покладистой, может быть, получится задобрить Вадима, и, хоть через месяц или два, но все-таки выбраться отсюда.

Но он не приходил. Вика старалась побольше спать, чтобы подавить голод и жажду. Но сон шел плохо, был беспокойным, и уж, конечно, твердый пол не располагал к приятному засыпанию.

Наконец, Вадим в очередной раз включил свет. Вика уже потеряла счет времени. Она заметила, что контейнера с едой на полу нет. Зато мучитель принес целую бутылку воды и протянул девушке.

– Пей, я не хочу, чтобы ты умерла.

Вика с наслаждением выпила все до дна.

– Вадим, – спросила она, отдышавшись, – давай договоримся. Я согласна выполнять все твои требования, только, пожалуйста, сними наручники и вообще, создай мне человеческие условия.

– Ты не пожелала жить в человеческих условиях. Я ведь тебя предупреждал.

– Я все поняла, осознала. Пожалуйста!

– Да нет. Этого не может быть. Ты – наивная дура, которая верит всем с первого взгляда. Я не такой. Верить тебе не намерен. Я сломаю тебя полностью. Ты будешь говно мое жрать, и только тогда, может быть, я отпущу тебя с наручников, но не от себя. Ты – моя кукла. А с куклой можно делать все, что угодно.

– Меня будут искать.

– Кто? Кому ты нужна?

Вика промолчала. Не стоило выдавать своего новоприобретенного родственника, вдруг он и вправду поможет.

– Скажи, а где Анатолий?

– В этом доме вопросы задавать могу только я. От тебя принимаются умоляющие просьбы о пощаде и слова любви и обожания в мой адрес.

– Я поняла.

– Ладно, – Вадим сел, – я расскажу тебе. Это никакой не секрет. Анатолий жив, но наказан. Может я и злодей, но не убийца. Он – мой отец.

Вика от удивления раскрыла рот.

– Да. Он работал на меня. Такой себе семейный подряд. Знал, конечно, все знал, и не задавай глупых вопросов. Но до тебя никто не сопротивлялся. Все бабы, которые приходили за наркотой или за деньгами, были покладистые и выполняли любые условия. Трахались за дозу и уходили. Ты – показалась мне чистой и не искушенной. Я решил подчинить тебя себе, хотелось девушку из нормального мира. Но такие со мной не станут жить. А ты – податливая как пластилин. Захотелось слепить идеальную женщину. А отец не принял этого. Я и так зол на тебя из-за  ментов, явно, что наговорила им много лишнего. А тут еще побег.

Он замолчал.

– Где он сейчас? – тихо спросила Вика.

– В деревне. Я, когда узнал, что он тебя отпустил, впал в такое бешенство, что сразу отправил его подальше отсюда. Стал тебя искать. А когда навестил его в деревне, услышал, как он говорит с твоим врачом по телефону. Отобрал, конечно. Он не хочет, чтобы я сидел. Будет держать язык за зубами. Но мы навсегда потеряли доверие друг к другу. Я просто привожу ему все необходимое в дальнюю деревушку, куда даже автобусы ходят раз в сто лет. Пусть наслаждается одиночеством, раз не хочет жить со мной.

– А где твоя мама?

– Этого я не знаю. Никогда ее не видел. Бросила, когда я был еще малявкой. Ладно, и так много тебе рассказал. Сделай-ка лучше минет.

Вика напряглась, но повиновалась. Она осторожно, стараясь думать о чем-нибудь  постороннем, довела его до оргазма и села на свое место.

– Да, ты явно не в ударе. Раньше бывало лучше. Но я тебя перевоспитаю, не переживай. Станешь нежной, как шиншила.

– Тебе делала минет шиншила?

– Ах, ты еще и шутишь. Ну значит, явно требуется жесткое перевоспитание. Погоди-ка.

Он вышел и через минуту вернулся с большой кожаной плеткой.

– Ну-ка, приготовь мне свою прекрасную задницу.

– Вадим, нет, пожалуйста. Я сделаю все, вот все, хочешь еще раз, только не надо бить, пожалуйста!