Книга Я все равно тебя добьюсь. Часть вторая, страница 26 – Марина Князева

Даша настроена воинственно. Ее глаза вызывающе горят, а губы упрямо сжаты.

- Ого! Теперь у меня еще больше вопросов.

- Вечер откровений? – спрашивает она, натягивая платье.

И мне даже становится легче дышать, потому что несмотря на серьезность ситуации, ее неприкрытое одеждой тело, уж слишком отвлекало.

- Ну, я не против поговорить.

- Зачем ты согласился на этот договор?

- Ты знаешь, что случилось у Олега? – спрашиваю, и при этом застегиваю рубашку.

Вдруг Дашу мои бицепсы и трицепсы отвлекают от разговора?

- Нет. Знаю, что у него какие-то крупные неприятности. Предполагаю, ты мне не скажешь?

- Нет. Скажу только, что тебе тоже грозила опасность, а Игнатов тот еще дипломат, вывернул все так, что либо я тебе помогаю, либо никто.

- То есть ты согласился на этот договор не потому что хотел затащить меня в постель?

- Совру, если скажу нет, но это было не приоритетной целью. Мы бы там оказались рано или поздно несмотря ни на что.

Даша склоняет голову набок и выгибает бровь, не веря моим словам.

- Да, да, и ты сама это знаешь.

- А что было приоритетной?

- Твоя безопасность. Ты можешь ходить и не оглядываться.

Даша мне не верит. Вижу по глазам. Но она не глупая, поэтому неверие быстро исчезает из ее глаз, и она сейчас серьезна, как никогда.

- Мне тебя благодарить? Как?

В моей голове тут же пролетает тысячи картинок с вариантом благодарностей, и ни в одной из них на Даше нет ни клочка одежды. Но поскольку это так не вовремя и точно оттолкнет девушку, то просто говорю ей, то, что будет уместно, и возможно, прояснит немного ситуацию с Игнатовым:

- Достаточно будет честных ответов на мои вопросы.

В знак согласия Даша молча кивает и наклоняется, чтобы обуть сапоги.

- Что за обстоятельства?

- Семейные.

- Подробнее.

- Обстоятельства, связанные с семьей. Не вижу смысла вдаваться в подробности. Чтобы меня не заставило пойти на это, я уже все равно не буду выполнять условия договора дальше.

- Игнатов сказал, что ты купила родителям подарок что-то типа поездки на острова.

Даша невесело смеется.

- Нет, не на острова. В Германию.

Я сомневаюсь в ее словах. И я хочу правды. Но если сейчас надавлю на нее, боюсь она снова закроется. Поэтому принимаю ее ответ, а в голове еще раз ставлю галочку позвонить Юрию и все же проверить Дашино прошлое.

- Почему сразу не сказала, что не хочешь участвовать в этой афере?

- Не знаю. Скорее в шоке была от того, как вы разыграли меня.

- А потом? Можно было прийти и просто поговорить, а не устраивать шоу с раздеванием.

- Это было моей ошибкой. Я не знаю тебя совсем. Весь твой интерес был направлен на горизонтальный вопрос. И я не знаю, что тебе наговорил Игнатов. Там около его дома я впервые видела тебя таким злым и холодным. Поверил ли бы ты моим оправданиям?

- Тоже не знаю. А зачем раздевалась?

- Макс, блин. Ну, это вообще дурацкий вопрос. Давай что-нибудь серьезное спрашивай?

Волосы Даши скрываю ее лицо, но я уверен, что она снова покраснела.

- Да ладно, дурацкий. Ко мне знаешь ли не приходят каждый день девушки и сразу с порога не устраивают шоу с эротическим уклоном.

- Я уже сказала, что это было ошибкой. Так что забудь.

- Хотела, чтобы я на тебе свихнулся?

- А такое возможно?

Я жму плечами. Не признаваться же мне сейчас, что уже так и есть. Я не знаю, чем закончится наш разговор, поэтому не хочу сейчас раскрывать карты.

- Ну, если бы не моя мама, может быть, у тебя получилось бы.

Даша стонет:

- Мне так стыдно.

Дашу не цепляют мои слова. Вместо того, чтобы зацепиться за то, что я почти у ее ног, девушку беспокоит чужое мнение. Пусть моей мамы, но все же. Кажется, я единоличник и эгоист.

- Почему сейчас решила, что больше не хочешь участвовать в договоре?

Даша отвечает, взъерошив свои волосы:

- Не могу так. Не хочу больше чувствовать себя грязной куклой. Достаточно мне закидонов Игнатова и его измен.

- С чего ты взяла, что я с кем был еще за это время?

- Сложила два и два.

- Можно узнать кто эти два и два.

- Макс, ты сам все знаешь. И какие могут быть у меня претензии? Ты мне не парень, чтобы уличать тебя в чем-то.

- Ты обещала говорить правду.

- Светлова. Дальше сам?

- Что Светлова? Ну, висит она на мне в универе. Но это ж не говорит о том, что я с ней сплю! И в клубе сегодня она оказалась случайно. Я ее точно не звал.

- Макс! Я не хочу это обсуждать. Я не слепая, и вижу, что между вами что-то есть. Но на этом все.

- Даш! Я не спал с ней. Было дело до моего отъезда в Англию. Не сложилось у нас. Может она чего-то и хочет от меня, но у меня не зашло. Не чувствую я к ней ничего. На этом все.

Даша удивлена. Я вижу это в ее взгляде. В ее неуверенном закусывании губы.

- Максим! Не нужно передо мной оправдываться. Я этих оправданий наслушалась за два года, - она молчит, но я вижу, что это не все, что она хотела сказать, и после не большой борьбы слова срываются с ее губ, - я знаю, что субботу со мной ты променял на ее день рождения.

Мои губы растягиваются в улыбке, потому что теперь я на все сто уверен, что Даша ревнует. Блядь, и это так приятно.

- Субботу с тобой я променял на хренову тучу мыслей и поиска решений как не допустить продажи договора с твоей стороны какой-нибудь пустоголовой кукле.

- Говорю же, что мне все равно.

- Ну, все равно, так все равно, - я злюсь ее упертости, - и можешь больше не ломать голову, как избавиться от меня. Я порвал свою часть договора в первый же день.

Даша в шоке. Настолько, что, похоже, не может говорить.

- Порвал? – шепчет она.

- Да.

- То есть все это время, ты врал мне.

- Вот не надо сейчас ничего преувеличивать.

- Ты спал со мной, позволяя мне думать, что я должна это делать с тобой, - постепенно заводилась Даша.

- Не надо ничего усложнять. Я спал с тобой, потому что мы оба этого хотели.

Как же мне не хотелось портить эту ночь, не ведущую ни к чему хорошему ссорой. Хотя Дашу можно было понять. Мне самому было жуть как неприятно, когда я узнал о том, что Даша хочет поступить со мной так же, как мы поступили с ней с Игнатовым. И я уже приготовился к ее обвинениям, но, кажется, эта девушка никогда не перестанет меня удивлять. Она молча надела пальто и пересела на переднее сиденье. Ни обвинений, не истерик и слез, просто равнодушие. И лишь ее плотно сжатые губы говорили о том, что ее сейчас лучше не трогать. Она на грани.