Книга Я все равно тебя добьюсь. Часть вторая, страница 37 – Марина Князева

Пока Матвей выводит меня на улицу и ищет такси, я кусаю губы. Мне хочется кричать от того, что я такая дура, раз позволила себе думать, что у нас с Максимом может что-то получиться. Да какой там получиться? Он даже слушать меня не стал. Я в его жизни очередной эпизод.

- Даш, не думай об этом. Все будет хорошо. Он просто придурок, - Соколов пытается меня успокоить, и я киваю ему.

Просто хочу остаться одна и дать волю своим чувствам.

В такси сжимаю края пальто, чтобы не зареветь в голос.

А вот дома, забравшись под одеяло и засунув угол подушки в рот я уже не сдерживаюсь. И хотя я стараюсь никого не разбудить, рыдания разрывают меня на части.

Господи, ну почему все в моей жизни именно так? Почему я влюбилась в этого самовлюбленного павлина? Почему хотя бы не Матвей? Он то точно бы так не поступил.

Я же с ума сходила эту неделю. Я ждала этого придурка. Да, неудачно сходила на дурацкую вечеринку. Но это же не повод так со мной поступать. Не повод. Значит, Головин просто не заинтересован мной. Большие сиськи и накаченные вареники больше в его вкусе, чем моя любовь. Настоящая и такая всепоглощающая. И если, все действительно так, то какого фига он ходил со мной в кино и так сладко целовал? Я вообще ничего не понимаю. Но эти вопросы не так важны сейчас. Сейчас моя душа изранена, а сердце ноет от безответной любви. И это все, что я чувствую в данный момент.

Поглощенная своими размышления, я даже не сразу слышу вибрацию телефона. Незнакомый номер. Отвечать не хочу, но почему-то принимаю звонок. Соколов. Его голос я узнаю сразу. Странный он. Звонит узнать, как у меня дела. Я отвечаю, старательно пытаясь скрыть, что топлю комнату слезами, но все-таки мой хлюпающий нос выдает меня. И пофиг. Соколов краток и немногословен, а меня захлестывает новая волна боли и отчаяния.

Я не помню, как засыпаю. Мне ничего не снится. Хотя сон беспокойный и тревожный.

Утром после пролитых слез, лицо отекшее и опухшее. Глаз совсем не видно. У китайцев они больше, чем у меня сейчас. Я вся разбита, тело ломит, и я усилиями воли заставляю себя подняться и пойти выпить кофе.

На кухне отворачиваюсь, когда заходит мама, но видимо, я слишком громко плакала ночью, потому что слышу ее голос в спину.

- Даш, все нормально?

- Угу, - мычу, не поворачиваясь.

- Даш, так ведь нельзя себя истязать.

Язык почти произнес, что ей все показалось, но, я вовремя вспомнила, что обещала, что больше никаких тайн, и от родителей в том числе.

- Просто, мам, не получилось поговорить. Я ошиблась в человеке, - слезы сами капают на стол, - а не любить так сложно.

Мама подходит ко мне и обнимает за плечи.

- Детка, ты еще такая молодая. У тебя еще все впереди.

А я ничего не хочу. Не хочу это размытое впереди без него. Но сказать вслух не могу, и просто мотаю головой.

- Даш, он тебя обидел?

Обидел ли меня Головин? Конечно, обидел. Но больно мне не поэтому. Больно, потому что я знаю, что люблю его, но вместе мы никогда не будем.

- Нет, мам. Просто не захотел слушать.

- Ну, значит это не твое.

Так почему же так все горит в груди, если это не мое?

- Да, мам. Ты права. Я справлюсь. Только мне нужно время.

- Дочка, не мучай себя. Мы за тебя очень переживаем. Папа вообще обещал твоему несостоявшемуся парню ноги выдернуть.

Папа в своем репертуаре. Сам еле стоит на ногах, а за меня готов порвать любого.

- Мам, ты поговори с ним. У меня, правда, все нормально. Просто немного больно. Но ведь время лечит?

- Конечно, лечит.

И с этого момента я жду, когда время начнет лечить. А оно не торопится ко мне с лекарствами. И я вру сама себе, что Головин для меня никто, и через силу заставляю себя улыбаться, есть, разговаривать, а ночами вою в подушку. Я знаю, что родители знают, что я плачу по ночам. Об этом мне говорят их мрачные лица, но я не могу справиться с собой. Поэтому на помощь мне мама присылает Крис.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И в один из вечеров, когда она утаскивает меня к себе, и пока ее родители и малыш отдыхают на даче, мы пьем текилу и я вываливаю ей всю свою жизнь за последние два года.

- Алексеева! Я думала, что я жгу по жизни, но по сравнению с тобой, я так небольшой костерок.

Она шокирована. Но быстро берет себя в руки и как настоящая подруга заявляет:

- Когда-то ты меня вытащила из пропасти, похоже теперь моя очередь.

- Я слишком увязла.

- Я тоже так думала. Но как видишь живу, и даже неплохо.

- Ты забыла Тимофея?

- Как я его забуду? У меня двадцать четыре на семь перед глазами его копия, которая каждый день требует вкусняшки и игрушки. Но сейчас мне не больно, и этого достаточно, чтобы жить дальше.

И Крис выполняет свое обещание. Она таскает меня по кафешкам, кино, по паркам и аттракционам с Яриком и Викой. И, только, благодаря ей я перестаю плакать по ночам. Нет, я не сплю спокойно, и не перестаю всю ночь изучать потолок или в каждом прохожем искать Максима, но дышать становится все равно легче. И только сейчас я радуюсь тому факту, что у нас с Головиным слишком мало общих воспоминаний. Не было у нас букетно-конфетного периода, не было свиданий и обещаний, не было красивых слов и признаний. Будь все именно так, то вряд ли я смогла бы так быстро научиться жить, зная, что его больше не будет в моей жизни.

Чем больше проходит дней после нашей последней встречи, тем отчетливее понимаю, что я ему не нежна. Но, забывая о гордости, жду его звонка. Или жду встречи. Пару раз ходила в универ, но его там не было. И я даже радовалась, что не вскрылась та рана, которая начала уже зарубцовываться. А вот с другой стороны я тоскую, и хочу увидеть Максима. Пусть будет больно, пусть будет невозможно дышать, но я хочу его увидеть.

Зима плавно переходит в весну, а я этого даже не чувствую. Я застыла в том дне. И пусть я больше не плачу, но продолжаю надеяться. На что? Я не знаю.

Надеюсь каждый день. Надеюсь до тех пор, пока однажды утром просыпаюсь и понимаю, что все. Нужно ставить точку. Нужно простить Головина, и перестать ждать. Нужно жить.