Книга Плохая девочка, страница 66 – Елена Сокол

В этот момент я с изумлением осознаю, что плачу, но нежная и чистая улыбка Марианы не позволяет мне усомниться в том, что она меня не осудит.

— Знаешь, а ведь я ни о чем никогда не мечтал. — Говорю я в тишине. — Только о его внимании. Я ждал, ждал, ждал этого момента и все равно знал, что однажды дождусь. А потом он умер. Внезапно и так неожиданно, что я… разозлился. Потому что еще надеялся на исполнение своей мечты. Надеялся, что все эти годы — одно большое недоразумение, и мы выясним причину разлада, и будем общаться. Ты была моим последним шансом к нему прикоснуться.

— Я?

— Да. Ты стала его дочерью. И я перенес на тебя все свои обиды, всю ненависть к нему, все разочарование. Мне казалось, раз ты отняла у меня его внимание, то с тебя я и должен спрашивать. Казалось, что, если я причиню тебе боль, то мне станет легче. Это как отомстить ему за его нелюбовь.

— О, Кай… — Мариана стирает пальцами мои слезы, а затем целует меня в глаза, в щеки, в нос, в губы.

Так порывисто и неистово целует, будто хочет забрать всю мою боль. Мы с ней, конечно, из разных вселенных, и ни за что не были бы вместе, если бы не смерть Харри, но, может, в этом и есть его отцовское участие? Он подарил мне Мариану. И, наверное, мне стоит сделать все, чтобы этот союз получил право на жизнь?

Возможно, я смогу любить. Я смогу дать ей то, что она хочет, если сильно постараюсь. Может, я не так уже и безнадежен?

Конечно, если я ее и люблю, то никогда не скажу этого вслух. Чтобы не стать слабым и уязвимым, чтобы не позволить причинить себе боль, чтобы не впустить в сердце. А что, если она уже там?

— Ты должна знать кое-что. — Шумно выдыхаю я.

— Говори. — Мариана выпрямляется и садится рядом.

Боже, ее тело совершенно. Я смотрю, как серебристый свет луны играет бликами на ее бархатной коже, и еще раз мысленно ставлю зарубку: «Не облажайся. Не потеряй эту прекрасную девушку».

— Я — ужасный человек. Я натворил в своей жизни столько всего, что не знаю, как ты на меня вообще посмотрела. Ты святая, наверное?

Она смеется. Слышно, как воздух толчками покидает ее легкие.

— Ну, это не новость, Кай Турунен. Ты действительно ужасен.

Я тоже улыбаюсь, но тут же спохватываюсь. То, что ей предстоит услышать, не характеризует меня, как порядочного и достойного бойфренда для такой, как она.

— Помнишь, я говорил тебе про свою одноклассницу?

— Про Оливию?

— Да. — Я сглатываю. — В общем, в ее смерти есть моя вина.

— Я посмотрела информацию в интернете, — тихо говорит Мариана, — Оливия замерзла в лесу?

Я киваю.

— Так и есть. Но там не напишут, почему она пошла в этот лес.

— И почему же?

— Она была чем-то похожа на тебя, Мариана. Улыбкой, суждениями, внешним видом. Ребята из нашей школы считали ее странной, не от мира сего. Но только не я. Эта девочка просто была другой: чище нас всех, разумнее, добрее. Ее чистота — как красная тряпка для быка в погрязшем в пороках обществе. Оливия раздражала всех потому, что банально была лучше.

Погрузившись в воспоминания, я замолкаю.

— И что же произошло? — Спрашивает Мариана, нежно касаясь моего плеча.

Я вздрагиваю.

— В тот день была репетиция в школе. За час до нее меня ужасно взбесила заметка в газете про моего отца: в ней говорилось, что Харри пожертвовал деньги в фонд школы, и его личные качества превозносились чуть ли не до небес. И щедрый, и добрый — чуть ли не ангел. И в тот миг мне хотелось закричать на весь мир о том, что все это фальшь — и его улыбка на фото, и его бескорыстие. А Оливия… она просто попала под руку. Кое-кто из ребят раздобыл ее снимок в обнаженном виде, и я так разозлился! Мне хотелось, чтобы все вокруг узнали, что никакой чистоты не бывает, что это лишь прикрытие для еще большей развязности и грязи. И я отправил ее фото всем ученикам школы.

— И ее стали травить? — Хрипло спрашивает Мариана. — Эту девочку унижали?

— Оливия не стала дожидаться последствий моего поступка. Едва узнав об этом, она кинулась в лес — подальше от позора. Дальше ты знаешь.

— Но тебе ведь было всего шестнадцать, так? — ее голос звучит испуганно, неуверенно.

— Так. Но я не чувствовал себя виноватым. Я упрямо отрицал свою причастность, чтобы не ощущать это тяжелое, гнетущее чувство, которое лежит на груди каменной плитой и не дает тебе дышать. Я перекладывал вину в гибели Оливии на кого угодно, лишь бы только дистанцироваться от произошедшего. Я творил ужасные вещи: пил, курил, отрывался сутками с непонятными людьми под непонятными препаратами, изменял своей девушке Эмилии. Делал все это потому, что осознавал — от вины никуда не убежать. Она всегда останется с тобой. Как и Оливия — я постоянно слышу ее голос в своей голове. Она преследует меня. Стоит только поверить в то, что жизнь налаживается, как появляется эта девчонка, и я снова окунаюсь в свои кошмары.

— Ты просил у нее прощения?

— У кого? — Хмурюсь я. — У Оливии? Так она же умерла.

— Но ты просил?

Пожимаю плечами.

— Я был у нее на кладбище. Не раз.

— Подростки бывают жестоки и не осознают в полной мере ответственность за свои слова и действия. — С сожалением говорит Мариана. — Ты ведь не желал ей тогда смерти?

— Нет. — Мотаю головой. — Нет, ни в коем случае. Я даже не думал, что все так получится…

— Значит, она простит тебя. Осознание вины уже половина успеха. Девушку это конечно не вернет, но ты все равно сможешь искупить ее.

— Каким образом?

— Не знаю. Добрыми делами. — Улыбается Мариана. — Если бы Оливия была жива, она бы совершала множество маленьких добрых дел ежедневно. Ты можешь взять это на себя. Хочешь, составим список? Или ты любишь импровизировать?

— Так ты не шокирована тем, что я тебе только что рассказал?

— Разумеется, шокирована. — Она кладет голову на мою грудь и обнимает меня руками. — Но это многое объясняет, Кай. Многие твои поступки и ход твоих мыслей.

— Я и тебе успел наговорить всякого…

— Да уж. — Усмехается Мариана.

— Простишь меня?

— Я прощаю тебя. Ведь ты больше не будешь?

— Не могу обещать. — Подкалываю я.

И тут же получаю шутливый удар в плечо.

Мариана

Утром мы просыпаемся вдвоем. Собравшись впопыхах, мчим в университет на машине Харри. Расстаемся на стоянке: я украдкой целую Кая, машу ему на прощание и иду взять себе кофе. Неудивительно, что он оказывается самым вкусным за последние месяцы.

Первые занятия на интенсиве — чистейший кайф. Я будто попадаю в комфортную для себя атмосферу. Огромное количество новой информации не пугает, а наоборот — вызывает дикий интерес. К тому же, со вчерашней ночи у меня будто прибавилось сил, ощущение такое, будто готова горы свернуть.