Онлайн книга «Детектив для уютной осени»
|
Тот посмотрел и развеселился. На бумажке было написано: «pig31415». – Хороший пароль, – сказал Меркурьев. – Смешной. Стас пожал плечами: – Пароль как пароль. Так положено, чтобы не меньше семи знаков и чтоб обязательно буквы и цифры. – Я понял, понял, – и Василий Васильевич захлопнул дверь. Еще раз посмотрел на бумажку, почесал ею нос и положил на столик. Он натянул брюки с карманами, еще раз посмотрел на себя в зеркало и решил все же побриться – Лючия перевесила. Когда он намылил щеки и занес руку с бритвой, в дверь постучали. – Да что такое-то?! Василий Васильевич швырнул бритву в раковину, большими шагами протопал к двери и распахнул ее. – Так я и знал, что твоя последняя, – с порога объявил Саня. – Оно по-другому и не бывает! Дай пройти-то! Василий Васильевич посторонился. – Весь дом на фиг обошел, и твоя последняя, как специально! – сокрушался Саня, выставляя на стол бутылку и два стакана. – Ты обещал со мной чокнуться за Ванюшку! А откуда я знаю, в какой ты камере!.. – Ты бы спросил. – Меркурьев посмотрел на бутылку со стаканами и опять почувствовал головокружение и неприятное шевеление в желудке. – Тебе бы сказали. – Да я бы спросил, только не у кого! Все по норам сидят, как кроты! Одна какая-то мне говорит – идите вон, я не одета! И обозвала еще. – Как обозвала-то? – осведомился Василий Васильевич. – Нецензурно? Саня пожал плечами. Из бутылки он разлил жидкость по стаканам – в один только капнул, а в другой – до краев. – Не, вроде цензурно. – Он вздохнул и взялся за стакан. – Мужлан, говорит! Это цензурно, нет? – Это даже культурно, – пробормотал Василий Васильевич. – Ну, бери посуду-то!.. – Да погоди ты, дай я добреюсь! – Сколько можно годить?! Горит все! – Дотла не сгорит, – сказал бесчувственный Меркурьев, вернулся в ванную, взялся за бритву и крикнул: – Будут стучать, открывай!.. Спрашивай, что надо!.. – Чего?! Меркурьев пустил воду и долго и тщательно брился. Когда он вышел, Саня, сгорбившись, сидел в кресле и смотрел в открытое окно на море, над которым поднимался туман. Нетронутый стакан так и стоял на столе. Василий Васильевич даже удивился. – Ну чего? Можно уже? – обернулся Саня. – Можно, – разрешил Меркурьев и взял тот, в котором была капля. – За упокой Ванюшкиной души, – произнес Саня с торжественной горечью. – Пусть земля ему, как говорится… Не чокаясь. И в несколько глотков вытянул весь стакан. Василий Васильевич посмотрел, как Саня возвращает стакан на стол и сразу же наливает следующий. Затею с совместным возлиянием он перестал понимать окончательно. Зачем Сане нужен он, если за упокой души – не чокаясь?.. – А теперь, – торжественно объявил Саня, – за всех оставшихся, то есть за нас. Давай, братан, чокнемся. Вот в чем дело. Теперь можно чокаться. Теперь – за нас. – Закусить нечем, – пожаловался Саня, осушив второй стакан. – Без закуски плохо. И что ты зашитый – плохо. Пил сильно? Василий Васильевич промолчал. – Ну, еще по одной. – Пойдем вниз, – предложил Меркурьев. – Там еду можно добыть. Саня помотал головой. – Не пойду я. Внизу народу как сельдей в бочке, все пялиться будут! Вчера, знаешь, как глаза вылупили? Я лучше тут, у тебя, посижу. – У меня, – пробормотал Василий Васильевич. – Милое дело. – Слышь, братан, а ты молодой, что ли? Я на улице подумал – дедок какой-то. Идти не может, ползком ползет. – Я кросс пробежал и устал, – строптиво сказал Василий Васильевич. Он никак не мог придумать, как ему быть дальше. Оставлять безутешного друга Саню в собственной комнате наедине с бутылью – ноль семь, как давеча сказала Нинель, – почему-то не хотелось. Выгнать вон – он не пойдет, это совершенно очевидно. То есть можно попробовать, но добром это не кончится! Некоторое время Меркурьев помечтал, как было бы славно вытолкнуть Саню в окно – второй этаж, до смерти не убьется, – но потом и эту идею отверг как негодную. – Ну ладно, – сдался он наконец. – Я завтракать пойду. – Слышь, братан, притарань мне тоже чего-нибудь пожрать, а? Со вчерашнего дня не евши. – Спустись и возьми сам. – Не, не пойду я вниз, сказано тебе. – А я не понесу, – Василий Васильевич натянул футболку и сунул в карман ключ от комнаты. – Я тебе не официант. – Да ты не обижайся! – вслед ему заревел Саня. – Я так просто, по-дружески! Жрать охота, спасу нет! Меркурьев захлопнул дверь и сбежал по лестнице. Хорошо бы, мрачно думал он, чтобы Саня быстро напился, заснул и не натворил бы в комнате никаких свинств и безобразий. Хотя куда его спящего деть – непонятно. Первый, кто попался ему на подходе к столовой, был хозяин. – Виктор Захарович, – сказал Меркурьев язвительно. Ему хотелось переложить на кого-нибудь ответственность. – Этот ваш бизнесмен и покупатель дома сейчас пьет в моем номере. – Как?! – поразился бедный хозяин. – Зачем ты его к себе-то привел, Василий?! – Он сам пришел. И теперь не уходит. – Мать честная, что же нам делать? Может, полицию вызвать? – Лучше сразу нацгвардию, – посоветовал Василий Васильевич. – Между прочим, никаких дверей за своим другом он не запирал. Он так говорит, и я ему верю. – Каких дверей?! Вася! Ты о чем? Но Меркурьев уже вошел в столовую. Красотка Лючия, ради которой он побрился, сидела на его вчерашнем месте в эркере. Рядом с ней лежал еще один прибор и стояла кофейная чашка. Меркурьев поискал глазами и понял, что Стас по-прежнему в рабстве – он наливал из графина желтый апельсиновый сок в два хрустальных бокала, наполненных льдом. Маленький человечек Емельян Иванович, напротив, устроился в самом темном углу, перед ним стояла глубокая тарелка и чайничек с чаем. Антипия – никакая не Мура! – сидела за круглым столом посередине. На этот раз одежды на ней были белые, и свеженамалеванная точка на лбу выглядела хищно, словно на самом деле пристально смотрел третий глаз. Софья деловито поглощала кашу и так же деловито запивала ее чаем и заедала бутербродом с сыром. Увидев Меркурьева, она стряхнула крошки с кофты, энергично дожевала и позвала: – Иди сюда! Садись со мной. Василий Васильевич пожелал всем доброго утра и уселся рядом с Софьей. – Ну чего? – спросила она. – Гулять пойдем? |