Онлайн книга «Танатос»
* * * — Привет, — как обычно, сказал мне учитель. — Добрый ве-чер, — как всегда, ответила я мультяшным голосом. — Смородиновый ликер, пожалуйста. — Прекрати заказывать ликеры, это же гадость! Я только даром трачу время, ты все равно пьешь одно и то же. — Смородиновый ликер, пожалуйста. — Ну вот, я так и знал! — Сегодня, учитель, я нашла такую штуку, которая доставит вам удовольствие, я купила ее, поэтому и задержалась. — А что это? — Очень миленький вибромассажер, покрытый серебром. Очень славный, правда, он не работает, я забыла купить батарейки. Я произнесла все это, хохоча во все горло, но учитель сразу как-то помрачнел, потом выловил оливку из своего стакана и сказал: — Этого достаточно. От его слов я едва не подпрыгнула, а он продолжил: — Я хочу тебе сказать одну вещь. — Да? — Это настоящий бум щадящей психотерапии, не так ли? — Что? — Эта мода излечиваться от своих ран. Я против этого, это не та вещь, от которой надо излечиваться, от нее надо освобождаться, а это не одно и то же. Думаю, раны излечиваются благодаря общению с другими людьми… мужчинами. — Ну уж нет! — Да что ты, ведь я имею в виду тебя и твоего приятеля. Мне показалось, что кожа на моем лице вот-вот разорвется, словно меня били кулаками или кусали; кровь у меня в жилах уже не текла с прежней скоростью, мое сердце билось неровно, с перебоями, словно кубинский барабан, оно как будто превратилось в мешок с кровью, которая — еще немного — хлынет через рот; я сделала несколько глотков, чтобы прийти в себя, язык мне не повиновался, я перестала чувствовать вкус напитка, попытавшись вздохнуть, я неожиданно издала какое-то ворчание, словно голодная собака; едва справившись с собой, я заметила, что на меня оглядываются посетители, заинтересованные происходящим, ведь я вся содрогалась от рыданий, я совсем обезумела от бешенства… * * * — Привет, — как обычно, сказал мне учитель… нет, не совсем так, все-таки его приветствие звучало не совсем привычно. — Добрый ве-чер, — как всегда, ответила я мультяшным голосом, но, как у всех мультяшных девочек, он отдавал фальшью. — Будьте добры, смородиновый ликер. — Прекрати заказывать всякую дрянь! Впрочем, я напрасно трачу время, ты все равно сделаешь по-своему. Я могла заказать что-нибудь другое, ведь помимо этих скучных сухих коктейлей типа мартини-драй есть то, что мне очень нравится, например кубинский «Мохито», марокканский «Кетчам» или турецкий «Бахад», но мне не хотелось уступать учителю в моей привычке заказывать смородиновый ликер. «Ты, конечно, напустил своей спермы мне во все дыхательные и пихательные, но хрен я тебе уступлю мой «Касси»», — подумала я про себя. — Смородиновый ликер, пожалуйста. — Ну вот, я так и знал. — Я сегодня нашла такую вещь, которая доставит вам удовольствие, учитель, я даже купила ее, поэтому-то и задержалась. — А что это такое? — Это очень миленький, посеребрённый вибромассажер, смотрите, какая прелесть, правда я не купила батареек, поэтому он не работает. Я произнесла все это, хохоча во все горло, но учитель сразу как-то помрачнел, подцепил из своего стакана ускользающую оливку и сказал: — Довольно. Я чуть не подпрыгнула на месте, мне показалось, что вот сейчас что-то произойдет типа: «Ну, давай, вали отсюда, хочешь уйти, так иди, топай!», я ждала чего-то вроде этого. — Я хочу сказать тебе одну вещь. — Да? — Это настоящий бум щадящей психотерапии, не так ли? — Что? — Эта мода излечиваться от своих ран. Я против этого, это не та вещь, от которой надо излечиваться, от нее надо освобождаться, а это не одно и то же. Думаю, раны излечиваются благодаря общению с другими людьми… мужчинами. — Ну уж нет! — Да что ты, ведь я имею в виду тебя и твоего приятеля. У меня было ощущение, словно мне всадили в глаз иголку, в какой-то момент я ничего не видела, все сделалось белым, я почувствовала себя моллюском, у которого раздавили его раковину; это ощущение у меня возникает достаточно часто, с самого детства, сначала я почувствовала, будто мое тело становится легким, что оно плывет по воздуху, и одновременно возникла иллюзия падения, словно я свалилась с высоты на острую кромку айсберга, а потом наступило блаженство, я сказала сама себе: «Ну вот, наконец и закончится вся эта эпопея», возбужденная, я стала глотать свой ликер, я была по-настоящему счастлива, от радости у меня даже язык отнялся, я не чувствовала вкуса напитка… потом я пришла в себя, я была так счастлива, что, попытавшись вздохнуть, испустила какое-то ворчание, словно голодная собака, я начала плакать, содрогаясь всем телом, я так этого ждала, я была готова возблагодарить небеса… * * * — Привет. Учитель еще никогда так не здоровался со мной, он даже не употреблял этого слова — «привет», мне показалось это странным, что-то в этом было не так, и мое сердце учащенно забилось. — Добрый вечер. Я решила подыграть и произнесла приветствие, как девочка из мультика, то есть голосом автоответчика, таким плутоватым голоском, меня беспокоило, что учитель стал не такой, как всегда, в нем что-то изменилось, такие же предчувствия я испытывала в детстве, когда меня собирались отругать, и эти предчувствия всегда сбывались. — «Касси», пожалуйста. — Прекрати заказывать всякую дрянь! Впрочем, я напрасно трачу время, ты все равно сделаешь по-своему. Но меня охватил такой мандраж, что я была просто не в состоянии заказать себе что-нибудь другое, я вовсе не так люблю смородиновый ликер, по правде говоря, я не то чтобы любила алкоголь вообще; но я никогда не испытывала особого желания попробовать другой напиток, и с того времени, как я приехала в Токио, всякий раз идя в бар или в клуб, я всегда заказывала смородиновый ликер, это меня расслабляло… хотя есть много чего еще, что мне нравится больше, чем «Касси», благодаря учителю мне довелось попробовать всякого, например, «Кровавую Мэри», что подавали в самолете перед обедом, или сухой шерри на рейсе «конкорда». — «Касси», пожалуйста. — Ну вот, я так и знал. — Я нашла сегодня такую вещицу, которая доставит вам удовольствие, я даже купила ее и поэтому опоздала. — И что же это? — Такой миленький серебряный вибромассажер, посмотрите, какая прелесть, правда, я не купила батарейки, так что он не работает… Я произнесла все это, хохоча во все горло, но учитель как-то съежился и, вытащив из своего бокала оливку, проговорил: |