Онлайн книга «Все оттенки голубого»
– Да, приятного мало. Как-то мы обдолбались, понимаешь, и начали танцевать у меня в комнате. Ее юбка вспыхнула от газового обогревателя. Знаешь, у нее была такая длинная юбка. Мег моментально вспыхнула и сгорела дотла, даже различить ее лицо было невозможно. Одним пальцем он откинул свисающие волосы и раздавил окурок каблуком сандалии. – Она обгорела дочерна, не пожелаю тебе когда-нибудь увидеть обугленное тело, это, знаешь ли, ужасно. Немедленно примчался ее папаша. И как ты думаешь, сколько ей было тогда? Пятнадцать, только пятнадцать! Я просто обалдел, когда узнал, что ей только пятнадцать. Он достал из кармана жвачку, предложил мне. Мне ничего не хотелось, я отверг его предложение, и он засунул ее в щербатый рот. – Если бы я с самого начала знал, сколько ей лет, то отправил бы ее назад в Киото. Она заявила, что ей двадцать один, и вела себя соответственно, поэтому я поверил. Потом Мэйл сказал, что подумывает вернуться в родную деревню и пригласил навестить его там. – Я не могу забыть ее лицо тогда, и я никак не мог утешить ее папашу. Я решил никогда больше не принимать химинал. – А с твоим пианино ничего не случилось? – Во время пожара? Сгорела только она, а пианино даже не обуглилось. – Но ты на нем больше не играешь? – Почему? Постоянно играю. А как ты, Рю? – Я разучился играть. Мэйл встал, чтобы купить две колы. Он предложил мне остатки поп-корна из пакета. Время от времени дул теплый ветерок с моря. Пузырьки колы щекотали мне горло, онемевшее от «Ниброль». В зеркальце с изящным ободком, которое стояло на черном коврике, отражались мои пожелтевшие глаза. – Помнишь, как я играл «Crystal Ship» из «The Doors»? – Сейчас стоит мне ее услышать, я готов зарыдать. Когда я слышу игру на пианино, мне кажется, что это я сам играю. Я ничего не могу с собой поделать. Возможно, в скором времени я вообще ничего не смогу слушать, эти мелодии стали слишком ностальгическими. Я сыт ими по горло, а как ты, Рю? Совсем скоро нам обоим уже будет по двадцать, верно. Но я не хочу кончить, как Мег, не хочу видеть ничего подобного. – Ты собираешься снова играть Шумана? – Я имею в виду совсем другое, но твердо уверен, что нужно завязать с этим вонючим образом жизни, просто не знаю, что мне делать? По тропинке шли старшеклассники, выстроившись в три колонны. Перед ними шла, очевидно, учительница, махая флажком и громко что-то вещая. Одна девочка остановилась и посмотрела на меня и Мэйла, обоих длинноволосых и утомленных, притулившихся к проволочной ограде. На голове у нее была красная шапочка, и она не сводила с нас глаз, пока ее сверстники шествовали мимо. Учительница дала ей подзатыльник, после чего она вернулась в колонну. Она побежала, стараясь вернуться на прежнее место в строю, а белый рюкзак подрагивал у нее на спине. Прежде чем скрыться из виду, она еще раз обернулась, чтобы взглянуть на нас. – Школьная экскурсия, – пробормотал я. Мэйл выплюнул жвачку и рассмеялся: – А что, школьницы еще ходят на экскурсии? – Послушай, Мэйл, что стало с тем кроликом? – С кроликом? Какое-то время он жил у меня, но потом достал, и не нашлось никого, кто согласился бы его забрать. – Возможно, я смог бы. – Да? Уже поздно. Я его сожрал. – Сожрал? – Ага. Я попросил знакомого мясника разделать его для меня, но крольчонок был маленьким, и мяса оказалось не слишком много. Знаешь, я полил его кетчупом, но все равно никакого удовольствия не получил. – И ты его съел? Казалось, что шум из мощных репродукторов не имеет ничего общего с людьми, передвигающимися по сцене. Мне казалось, что это какой-то первозданный шум и что под него танцуют напомаженные обезьяны. Подошла вспотевшая Моко, взглянула на Мэйла и обняла меня. – Ёсияма зовет тебя. Охранники избили Кадзуо, и ему плохо. Мэйл снова присел перед своим черным ковриком. – Послушай, Мэйл, сообщи мне, когда ты возвращаешься в деревню. Я протянул ему пачку сигарет «Kools». – Желаю удачи. – Он дал мне взамен перламутровую заколку. – Будь здоров, Рю, это стеклянный кораблик. * * * – Что, Моко, это действительно здорово пропотеть от танцев под музыку такого ансамбля? – Что ты несешь? Разве тебе не нравится приятно проводить время? К нам присоединился Ёсияма, посасывающий обслюнявленную цигарку с травкой. – Этот болван Кадзуо полез через забор на глазах у охранника. Когда он попытался бежать, тот ударил его по ноге. Ему не повезло. Этот дерьмовый охранник оказался чистым ублюдком. Ударил его дубинкой. – Кто-нибудь поехал с ним в больницу? – Ага, Кэй и Рэйко. Рэйко сказала, что сразу вернется домой, а Кэй собиралась доставить Кадзуо к нему. Но это меня по-настоящему достало, я в полной ярости. Ёсияма передал цигарку стоявшей рядом с ним густо размалеванной девице. У нее было скуластое лицо и густые зеленые тени на веках. – Эй, чё это? – спросила она. Парень, державший ее за руку, прошептал ей на ухо; – Дурильда, это же марихуана! – Тогда спасибо, – откликнулась она, хлопая ресницами. Затем они начали по очереди с присвистом засасывать травку. Моко возле фонтана заглотила еще две таблетки «Ниброль». Она была липкой от пота, брюки впились в живот и жирные бедра. Фотограф с повязкой на руке щелкнул ее, когда она подошла, чтобы обнять меня. Я убрал ее руки со своей шеи и оттолкнул. – Если хочешь, Моко, иди и потанцуй еще! – Чё? После того, как я позволила тебе понюхать мои «Диор»? Ты меня достал, Рю. Отвали! Она показала мне язык и поковыляла к танцующим. Когда она дернулась, груди выскочили наружу; на одной из них виднелась родинка. Тут подбежал Ёсияма и прокричал мне в ухо: – Мы поймали того ублюдка, который ударил Кадзуо. В полутемном общественном туалете находился бритоголовый охранник, над которым стоял полуголый хиппи-полукровка и держал его руки заломленными за спину, а другой тип прочно связывал его кожаной веревкой. Стены были измалеваны граффити, а запах мочи ударил мне в нос. Вокруг разбитого окна жужжали мухи. Когда охранник задергался и начал сучить ногами по полу, Ёсияма ткнул его локтем в живот. – Стой на стреме! – сказал он, обращаясь ко мне. Ёсияма еще раз глубоко вонзил локоть в живот охранника, отчего того вырвало. Из уголков его рта на шею начала капать желтая жидкость, которая запачкала его футболку с Микки Маусом. Глаза его были плотно закрыты, и он изо всех сил старался преодолеть боль. Его продолжало тошнить так, что он заблевал себе брюки. Мускулистый хиппи сказал Ёсияма: |