Книга Дело черного мага. Том 3, страница 16 – Кирилл Клеванский

— Семья? Ты когда успел, Хрен-попадешь. Ты ведь из шалманов не вылезал.

— Да случилось так, — тролль, немного «покраснев» (синекожие островитяне вместо этого зеленели), почесал макушку. — Были тяжелые времена. Я заявился в одну шлюшечную. Ты её не застал. Открыли на Гнилой.

Гнилая улица… её так стали называть после того как Алекс, в компании членов банды ТКилс решил на той улице проблему с троглодитами.

— Ты…

— Осуждаешь? — сверкнул глазами Хрен-выговоришь. Куда как более грозно сверкнул, чем когда Алекс только зашел в магазин.

— Обидеть хочешь? — прищурился Дум. — Я так на судью похож, чтобы осуждать кого-либо?

Хрен-выговоришь поднял ладони в мирном жесте.

— Попутал, — он осенил себя знаменем тролльской религии. — зла не держи. День просто, дурацкий. И ты еще приперся. Век бы твоей гребанной рожи не видел, Дум. Ну и уродское же ваше человеческое племя.

Алекс окинул тролля оценивающим взглядом. Полукровки, все же, появлялись на свет, но крайне редко. Несмотря на все усилия левых и глобалистов, толерантность между разными расами имела свои, вполне ярко выраженные, границы.

— Ладно, Хрен-выговоришь, бывай.

— Ага, бывай.

Алекс уже открыл было дверь и спустился на крыльцо, как ему в спину донеслось.

— Только ребятки с шухера уже успели прозвонить крышу. Ты уж не серчай. Но это — я могу даже пару цветочков на могилу тебе принести. Ну и обоссать еще — да. Знаешь как губа по осени болит?

Хрен-выговоришь указал на шрам, который когда-то давно оставил на его лице Алекс.

Дум только широко улыбнулся.

Поправив шляпу и очки, все так же придерживая дверь, он отодвинулся в сторону, позволяя троллю вдоволь полюбоваться открывающимся пейзажем.

Расколотый, вздыбившийся асфальт; из сломанных пожарных гидрантов в небо били фонтаны холодной воды. Крупные капли, разбитым стеклом, осыпались на пылающие машины и байки. Неподалеку что-то взорвалось и очередной столп черного дыма присоединился к покрову искрящегося смога, накрывшего проезжую часть.

Правда в данный момент она больше напоминала зону боевых действий.

В центре, на, в самом прямом смысле, куче стонущих, раненных, избитых, поломанных, тел островных троллей в кожанках, с ирокезами и прочей атрибутикой банды, сидел Грибовский и чистил подошву ботинок.

— Ты…

— В следующий раз, Хрен-выговоришь, — Алекс указал тростью на висевшую в магазине маску, принадлежащую одному знакомому гному. — я могу и забыть о том, что у нас только бизнес и ничего личного.

Они встретились глазами.

Ненадолго.

Потому как в следующий момент тролль устало выдохнул и помассировал виски.

— Проваливай, Алекс…

Дум молча вышел на улицу и, закрывая дверь, услышал приглушенное:

— Ну, я хотя бы попытался…

Попытался он…

Дум еще в детстве с легкостью распутывал схемы островитянина. И на рынке тот жил только потому, что торговал совсем уж горячим товаром, а Броми был слишком осторожен, чтобы рисковать обжечься на такой фигне.

Фигне, которая теперь лежала в рюкзаке за спиной Алекса.

Дум, ступая прямо по лежащим на земле избитым телам, не обращая внимания на их стоны и просьбы о помощи, подошел к гвардейцу.

Ну, вернее как подошел — встал около подножия горы дергающихся тел.

— Ты нормальный? — спросил Алекс, закуривая от огонька на большом пальце. — Или…

— Бл… — процедил сквозь сжатые зубы Грибовский. У него все никак не получалось выковырять чей-то клык из подошвы сапог. — Нет чтобы сказать — «Грибовский, дружище, прикрой мне спину». Или «Грибовский, тут такое дело, за мной пришлют целую банду островитян под Аместрисом».

Алекс внимательно осмотрел торчащее из груды тел лицо островитянина. Все следы приема геля Аместрис — магической наркоты, которая одинаково отшибала башни как людям, так и иным расам, на… лицо, пардон за каламбур.

Собственно, даже если проигнорировать черную сыпь, розоватую слюну, то самый яркий симптом использования наркоты — немного раздвоенный зрачок.

Его еще называли «козьими яйцами».

Почему «козьими» — никто не знал.

— Слишком долго объяснять, — развел руками Дум и стряхнул пепел на этот самый глаз. Тролль застонал и принялся дергаться еще активнее.

— А долбануть мне канализационным люком по башке это самое оно, да?

— На тебе как на собаке.

— Иди ты нахрен, дорогуша.

— Уже слышал нечто подобное сегодня.

— Сука! — выкрикнул Грибовкий и, оставив попытки вытащить клык, попросту стянул с себя сапог и, присмотревшись к груде тел, потянулся руками к чужому ботфорту. — Прости, любезный, будем считать это контрибуциями.

В итоге, в левом сером ботинке из нубука, правом черном, ботфорте из лакированного кож. зама, Грибовский спрыгнул на асфальт и поднял воротник запачканного зеленоватой кровью пальто.

— Я вообще не удивлен, что одна половина города хочет тебя замочить, а вторая…

— Пыталась, — Алекс похлопал по рюкзаку. — закупка прошла удачно, так что предлагаю навестить одного моего старого знакомого.

— Вот опять! — вздернул указательный палец Грибовский. — Ни пожалуйста, ни спасибо. Я, между прочим, вообще никакого отношения к этому кровососу не имею. Так что, дорогуша…

— Ну, ты ведь гвардеец, — перебил Алекс. — а теперь представь, сколько крови невинных требуется лорду-вампиру, который законсервировал себя в своей дыре.

— Законсервировал себя в своей дыре? — хмыкнул эспер.

Где-то рядом пробежал полосатый грызун из игры «Переспроси меня енот», но Алекс постарался не обращать на него внимания.

— Ну да, окей, получилось двусмысленно, но суть ты уловил.

— То есть ты меня сейчас шантажируешь?

— Даже отрицать не буду, — пожал плечами Алекс и поправил соскальзывающую лямку рюкзака.

Грибовский что-то пробурчал на своем родном языке, затем пригладил влажные от пота и чужой крови волосы и возвел горе-очи.

— Тебе кто-нибудь говорил, дорогуша, что ты редкостный мудила?

Алекс начал загибать пальцы. Когда они закончились и на второй руке, он пошел по второму кругу.

Нет, ему правда стало интересно сосчитать поштучно.

— Это риторический, проклятье, вопрос! — выкрикнул Грибовский, после чего шумно втянул воздух носом. — Ладно, поехали.

— О? Пришло время причинять добро и наносить справедливость?

— Только не думай, что я оставлю эпизод с люком не отомщенным, — Грибовский подошел к стоявшему неподалеку небольшому Фольксвагену Жук и, вырвав дверь с «мясом», кое-как уместился внутрь. — Залезай, дорогуша. Фараоны уже скоро подвалят, а мои нервы не выдержат их счастливые лица.