Книга Эти лживые клятвы, страница 29 – Лекси Райан

– Абриелла… – говорит Себастьян. Опять эта рука на моем плече.

Такая теплая. Такая сильная. Я только с ним чувствую себя в безопасности. Даже сейчас.

– Абриелла, мне нужно, чтобы ты это выпила.

К моим губам подносят стакан. Теплая жидкость льется мне на язык, стекает по подбородку.

– Пей, черт возьми! Ты должна это выпить.

Я задыхаюсь, давлюсь и наконец успеваю сглотнуть, прежде чем моя энергия снова иссякает и я обмякаю в его руках.

– Молодец, – бормочет Себастьян. – Умница.

– Нужно вылечить ногу, пока она не потеряла еще больше крови, – говорит незнакомый голос.

– Сделай это, – рявкает Себастьян.

Обжигающий жар исцеляющих рук тянет меня назад во времени.

Тогда и сейчас сливаются воедино.

Голос мамы. Голос Себастьяна. Звон музыки ветра, когда наступает полночь. Обещания незнакомца.

Моя спальня утопает в огне – я закрываю Джасалин своим телом, пытаясь защитить ее от пламени. Но оно, кажется, пожирает меня заживо.

Я почти не слышу мамин голос.

«Спаси ее. Пожалуйста».

«За это придется заплатить».

«Я готова».

Я хочу открыть глаза и сказать ей, что все будет хорошо, но не могу. Ее молчание прерывается вздохом, от которого у меня болит сердце.

«Другого пути нет».

«Я сделаю это – ради тебя».

Я слышу рыдания матери, а затем онемение исчезает – вместе с жаром исцеляющих рук на моих ожогах.

Боль. Резкая, ослепляющая, ужасная боль.

Приносящая холод волна облегчения. И… жизнь, растекающаяся по моим венам, по моим рукам и ногам.

Я вижу на лице матери облегчение и горе. Как будто она продала часть себя.

* * *

Открыв глаза, я почти ожидаю увидеть мать – такую же, какой она была девять лет назад, когда я очнулась после пожара. Но в кресле у незнакомой кровати сидит не она, а Себастьян. Он весь в крови, его глаза закрыты.

– Баш, – у меня пересохло в горле, и я могу только прохрипеть его имя.

Себастьян резко просыпается, смотрит на меня и делает глубокий вдох.

– Все в порядке, – мягко говорит он, кладя свою руку поверх моей. – С тобой все будет в порядке. Я здесь.

Он здесь.

И будь я проклята, но мне так хорошо, потому что я точно знаю – это правда. По крайней мере, в этот момент, в этой борьбе я не одинока.

– Спасибо, – мой голос звучит хрипло. – Как долго я была без сознания?

– Всего несколько часов. Как ты?

– Со мной все в порядке, – мой желудок сжимается, когда я вижу на нем кровь. Но на мне крови нет. Я одета в чистую ночную рубашку из мягчайшего голубого хлопка.

Себастьян ловит меня на том, что я рассматриваю свою одежду.

– Мы пытались спасти твое платье, но оно было испачкано кровью и разорвано в нескольких местах.

– Меня переодевал ты? – Глупый вопрос, учитывая все остальное.

Но мысль о том, что он одевает меня в одежду для сна и омывает от крови…

Он качает головой, а затем, когда понимает, о чем я спрашиваю, его глаза расширяются.

– Тебя переодела одна из служанок. Я не… я не… я бы не стал…

Если бы я не была так измучена, я бы рассмеялась, потому что его шея начала краснеть.

– Я не из-за этого беспокоилась, – мягко говорю я. Он так обо мне позаботился. – Ты не ранен?

– Нет, – он машет рукой, указывая на пятна крови на своей рубашке. – Это твоя кровь. Скажи спасибо баргесту. К счастью, когда мы приехали, мой целитель был свободен.

Комната кружится. В попытке остановить головокружение я зажмуриваюсь, но тут же чувствую запах крови. Когда я вижу ее, вспоминаю, что случилось в том лесу. И вспоминаю, как на меня бросилось то волкоподобное существо.

– Баргест? Вот что это было?

– Кто-то называет его псом смерти.

– Он из Неблагого двора?

– Во всех дворах есть собаки смерти, но некоторые представители Неблагого двора – самые могущественные из них – используют их в качестве фамильяров. Эти животные связаны с ними магическими связями и могут выполнять их нечестивые приказы.

Неужели этого баргеста послал Мордеус? Нет. Это бессмысленно. Если он действительно хочет, чтобы я вернула в его двор украденные артефакты, он не станет пытаться убить меня магически связанным монстром. Но Финн… Мог ли Финн напасть на меня из-за того, что я отказалась с ним работать?

– А тот баргест был связан с Неблагим двором?

Себастьян качает головой.

– Я не знаю.

– Если бы не появились те волки…

Я бы была мертва. Я снова чувствую запах крови и вынуждена уткнуться лицом в подушку.

– Баш… ты можешь во что-нибудь переодеться?

Он бормочет ругательство и вскакивает с кресла.

– Конечно. Прости, – он поворачивается ко мне спиной и расстегивает пуговицы на рубашке.

– Нам нужно поговорить, – говорю я. – О том, что будет дальше.

Себастьян оглядывается через плечо и встречается со мной взглядом.

– Прежде всего тебе нужно отдохнуть.

Я качаю головой и заставляю себя сесть. С тех пор как я оказалась в Фейриленде, я проявила больше слабости, чем за последние девять лет. С этим пора заканчивать.

– Со мной все в порядке.

– Ты еще восстанавливаешься после серьезного ранения, – он поворачивается ко мне – обнаженный по пояс и… красивый.

Голова снова идет кругом.

Мне хочется его ненавидеть. За то, кто он на самом деле. Но я все равно нахожу Себастьяна таким же привлекательным, как и в тот первый день, когда увидела, как он тренируется в нашем дворе.

Я заставляю себя отвести взгляд от его загорелой кожи и мускулистых рук.

– Думаю, я достаточно здорова, чтобы говорить.

Я слышу, как открывается ящик, и поворачиваюсь к нему. Он натягивает через голову свежую рубашку.

Я смотрю, как мягкая белая ткань ложится на его идеальную золотистую кожу. Мне не нравится, что влечение не исчезло вместе с доверием, которое я потеряла, когда узнала правду.

И если до того, как он спас меня в лесу, я просто не могла разобраться в своих чувствах, сейчас я запуталась окончательно.

Он откидывается на спинку кресла у кровати и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

– Ладно. Если хочешь, мы можем поговорить.

– Ты спас меня, – я сглатываю. Воспоминания о пережитом ужасе все еще были свежи, но я отодвигаю их на второй план. – Спасибо.