Книга Неназываемый, страница 110 – А. К. Ларквуд

– Не это… – сказала Ксорве. Шутмили пахла, как обычно пахнут люди, – по́том, одеждой, мылом, – но почему-то это было правильно, хорошо и идеально. – Ты сама.

Несмотря ни на что, они проспали несколько часов, свернувшись на бетоне, под защитой паутины оберегов. Их разбудил голос Оранны, низкий и настойчивый, но без тени паники, – в панике не было смысла, они и так знали, что их ждет.

В небе сверкнули огни приближающегося корабля. Через несколько минут он будет прямо над их головой.

– Это «Спокойствие», – сказала Шутмили, подтверждая их догадки. Все трое сидели и смотрели, будто звездочеты в ожидании падающих звезд, которые разрушат мир. Делать было нечего. Ксорве радовало, что Шутмили держит ее за руку.

Фрегат приблизился и замедлился, пять огоньков вспыхнули и отделились от него – челноки окружили Могилу Отступницы. Сердце Ксорве замерло, когда она заметила, что они даже близко не подлетели к периметру, который создали Шутмили и Оранна. Все было напрасно. В каждом челноке находилась фигура в белой мантии и черной маске.

Затем свет стал ярче, и они услышали голос инквизитора Цалду, подчиненного Канвы Жиури. Он стоял на шестом челноке в окружении стражей, вооруженных арбалетами.

– Канва Шутмили, – его магическим образом усиленный голос донесся с неба. – Как видишь, мы окружили это место.

– Возвращайтесь домой, Инквизитор, – скучающим тоном велела Шутмили. Ксорве была впечатлена тем, что после всего пережитого она способна не только яростно кричать. – Разворачивайтесь и улетайте прочь. Вы все знаете, на что я способна.

– Ах да, – сказал Цалду. – Должен предупредить тебя: если ты будешь действовать необдуманно, квинкурия Мечников превратит Могилу Отступницы в стекло и пепел.

– Ложь, – сказала Шутмили. Ее голос чуть дрогнул, и Ксорве поняла, что это скорее надежда, чем уверенность. Призрачные фигуры на челноках определенно выглядели как адепты квинкурии. – Они бы не отправили за мной боевую квинкурию.

– Посмотри, что ты натворила, адепт Канва. Люди вроде тебя – вот зачем нам вообще нужно это оружие. Твоя тетя совершила ошибку. Она принимала все слишком близко к сердцу. Для нее ты была все еще девочкой.

– А разве это не так? – спросила Шутмили.

– Можно резать хлеб мечом, – сказал Цалду с уверенностью человека, который никогда не держал меч в руках. – От этого он не перестает быть оружием.

Ксорве заметила, как дернулась губа Шутмили.

– Что вам нужно, Цалду? – спросила она. – К чему эти разговоры? Отдайте им приказ и смотрите, как мы горим, если вам это угодно. Я не смогу вам помешать.

– Подойди спокойно, – сказал Цалду. – Уничтожь обереги и сдайся.

– Надеюсь, – сказала она, – вы не предложите мне все-таки присоединиться к квинкурии Лучников.

– Это уже не обсуждается, – отрезал Цалду.

Она вздохнула.

– Значит, предстоит суд, который будут вершить старые друзья моей тети, а затем арена. Инквизитор, неужели вы думаете, что я скорее предпочту встретиться с Сияющими Устами, чем расплавиться? По крайней мере, Мечники не станут тянуть.

– Если ты добровольно отправишься со мной, твоим друзьям ничего не будет угрожать, – сказал он. – Нам они не нужны. Мы дадим им возможность покинуть Могилу.

Сердце Ксорве сжалось в груди, когда она осознала, что может сейчас произойти.

– Нет! – не удержавшись, воскликнула она.

– Дайте мне подумать, – сказала Шутмили.

– У тебя есть пятнадцать минут, – ответил Цалду.

Шутмили встала на колени рядом с Ксорве.

– Я должна это сделать, – сказала она шепотом, подтверждая худшие опасения.

– Нет, – запротестовала Ксорве. – Я не позволю тебе. Не ради нас.

Шутмили улыбнулась.

– Опять собираешься меня выкрасть?

– Если потребуется, выкраду, – сказала Ксорве, хотя факты были непреложными: она не может двигаться и отсюда нет выхода. – Ты не можешь этого сделать. И, скорее всего, он лжет тебе. Он ни за что не отпустит нас.

– Если я не пойду с ним, он отдаст приказ Мечникам, и это точно станет концом для всех нас. Я хочу, чтобы у тебя был шанс. Остаться и умереть или уйти и выжить, как ты однажды сказала мне. Я хочу, чтобы ты выжила.

– Шутмили, ты же не всерьез…

– Всерьез.

– Не говори мне, что ты это заслужила. Это не так, – сказала Ксорве. – Ты не должна расплачиваться ни за смерть твоей гребаной тети, ни за смерть кого-то еще.

– Нет. Но это моя жизнь, – сказала Шутмили. – Она принадлежит мне, и я могу ее тратить, прожигать, проживать зря. А еще я могу ее отдать.

– Это нечестно… – сказала Ксорве.

– Я знаю. Ужасно, правда? – сказала Шутмили. – Это ведь ты могла пожертвовать собой. Постарайся не обижаться на меня слишком сильно.

– Но у тебя должен быть шанс. Просто шанс. И я хотела показать тебе мир.

Шутмили наклонилась и поцеловала ее, закрыв глаза.

– Я приняла решение, Ксорве. Извини. Я просто хотела попрощаться.

– Позволь мне отправиться с тобой.

– Ты и так будешь со мной.

Шутмили сообщила Цалду о своем решении, и он отправил к ней стражей, а она тем временем очищала периметр от оберегов. Челнок невероятно долго спускался к крыше Могилы Отступницы, и Ксорве вынуждена была просто смотреть на это. Она наблюдала за каждым шагом Шутмили к челноку, как будто могла протянуться сквозь время и удержать Шутмили в ее оборванном платье и с магическим огоньком в руках.

Шутмили поднялась на борт челнока, и стражи схватили ее. Ксорве вскрикнула, испугавшись, что они растерзают ее, но они всего лишь усадили ее, а затем челнок взмыл к фрегату. За ними с места сорвались челноки квинкурии и люк «Спокойствия» захлопнулся так же бесповоротно, как палач заносит топор.

Закрыв лицо руками, Ксорве опустилась на землю. Это было слишком тяжело.

– Они улетают, – сообщила сидевшая рядом Оранна. – Хотя я верю в обещания инквизитора не больше, чем ты. Не могут же они просто так отпустить нас. Это какая-то ловушка.

Ксорве ничего не сказала.

– Выбор сделан. Она была храброй, – сказала Оранна. – Но если ты и дальше будешь так стонать, я надену тебе на голову мешок. Ты сможешь поплакать попозже. Нужно срочно решить, что нам делать дальше.

– Мне все равно, – заявила Ксорве.

– Не будь ребенком, Ксорве, – сказала Оранна. – Когда кто-то жертвует ради тебя своей жизнью, меньшее, что ты должен сделать, – это попытаться извлечь максимум из подаренного тебе. Нам нужно подумать. Нам нужно… О, клянусь двенадцатью сотнями Неназываемых имен, что это за чертовщина?

Возмущение в ее голосе было столь интригующим, что Ксорве посмотрела наверх. В небе появился еще один корабль. Он держался выше и позади «Спокойствия» и был почти незаметен в полумраке. Ксорве узнала его: изящный корпус, белые, похожие на полумесяц, навесы.