Книга Сопротивление, страница 119 – Лаура Гайего Гарсия

– Джек… – еле слышно произнесла Виктория, в то время как Некромант снова пользовался ею, укрепляя свою власть и заставляя ее вытягивать всю магию из земли леса Алис Литбан, вплоть до последней капли.

Тем временем звезда во лбу Виктории горела с чистотой и яркостью утренней зари, но девочка об этом даже не подозревала.

* * *

Джек погладил ствол ивы.

– Я сказал тебе, что буду ждать тебя здесь… – прошептал он, зная, что Виктория его не слышит. – Что буду ждать тебя здесь… на этом самом месте…

Снедаемый болью и тоской, мальчик повалился на корень дерева, на котором всегда сидел рядом с Викторией. И даже мягкой ночи Лимбада оказалось не под силу утешить его.

Они вернулись в Дом на Границе благодаря Аллегре, обладавшей магическими способностями. Даже Дух, несмотря на то, что фея вышла с ним на связь впервые, признал в ней союзника и позволил ей вместе с Джеком и Александром войти в свои владения. Они решили, что им лучше всего перебраться в Лимбад. Если Виктория и сможет вернуться на Землю, то первым делом направится именно сюда.

Джек бродил по дому, словно тигр в клетке, и, наконец, решил выйти в лес, прогуляться и подышать воздухом. Но все здесь напоминало мальчику о Виктории, особенно эта ива. У него на глазах выступили слезы, когда он понял, почему его подруга так много времени проводила в лесу. Виктория – единорог. Энергия проходит через нее, и это, в конечном итоге, исчерпывает ее собственные силы. Потому ей нужен заряд, словно батарейке, а лес дышал жизнью, в отличие от четырех каменных стен ее комнаты. Джеку вспомнилось, как девочка спала, свернувшись калачиком у подножия ивы; как он, однажды ночью, признался ей в своих чувствах. Тогда Виктория, казалось, светилась своим собственным, неповторимым светом.

Джек сглотнул. Сейчас, когда он знал, что Виктория – единорог, существо, превосходящее человека, он лучше понимал ее связь с Кирташем. Оба они – исключения в мире, населенном простыми людьми, по сравнению с ними ничего из себя не представляющими. Джеку на ум пришли слова Виктории, что она его тоже любит, и он задался вопросом, что же она в нем нашла. Конечно, когда Виктории станет известна ее собственная природа, она даже и не посмотрит на него больше.

И все же Джек не мог взять и разлюбить ее, не мог перестать страдать без нее. В этот момент ни Идун, ни «Сопротивление», ни даже предсказание не играли для него никакой роли. Джек хотел только одного: чтобы Виктория вернулась целой и невредимой, пусть даже он потеряет ее навсегда. Мальчик желал, чтобы Аллегра оказалась права и Кирташ в глубине души на самом деле ее защищал. «Я бы отказался от Виктории, – сказал себе мальчик. – Если бы Кирташ привел ее домой, если бы он вернул ее нам… я бы смирился и просто смотрел бы им двоим вслед, больше не вмешиваясь в их отношения… Я хочу увидеть ее живой. Хотя бы еще раз».

Мальчик прислонился спиной к стволу дерева и поднял взгляд на небо, к звездам. Вот уже немало времени он ощущал внутри страшную тревогу, и его никак не покидало жуткое предчувствие, что где-то там, далеко, Виктория страдает. А он здесь и ничего не может сделать, чтобы помочь ей, просто потому что он не мог попасть туда. И эта мысль уничтожала Джека, ведь он готов был отдать за нее свою жизнь. И даже больше.

Он вытер руками слезы и прошептал, оборачиваясь в темноту:

– Привет, Александр.

Его друг отодвинул ветви ивы, шторой висящие между ними, и подошел к мальчику.

– Почему бы тебе немного не вздремнуть, парень? Ты ведь уже совсем измучился.

Джек повернулся к Александру и посмотрел ему в глаза.

– Ты думаешь, что я в состоянии спать? Она сейчас страдает, Александр, ей плохо. И я ничего не могу поделать.

– Проклятье, я тоже ощущаю себя беспомощным. Столько времени мы искали единорога, о котором говорится в предсказании. А он, оказывается, всегда был с нами. И мы позволили ему так просто уйти из наших рук… А вместе с ним – и нашей последней надежде на победу в этой войне…

Джек резко повернулся к нему, и в его зеленых глазах вспыхнул огонек ярости.

– Это все, что тебя волнует? Война и предсказание?

Александр посмотрел на него.

– Конечно, нет, – медленно ответил он. – Но я вынужден думать о ней в первую очередь как о единороге, о Луннарис, потому что это единственная возможность сохранять хоть какое-то спокойствие. Если я вспомню о ней как о Виктории, о нашей маленькой и храброй Виктории… нет, я просто взорвусь.

Джек опустил голову и принялся играть пальцами с висевшим у него на шее медальоном, тем самым, который Виктория подарила ему в первый день их знакомства.

– Сейчас я понимаю, – сказал он вполголоса. – Понимаю, что чувствовала Виктория, когда пытали Кирташа, а она ничего не могла сделать, чтобы помочь ему. Это… – Джек не нашел подходящих слов, чтобы описать свое состояние, и в отчаянии закрыл лицо руками. – Я даже не могу поверить, что он ее предал. После всего, что случилось… – добавил он.

– Нам было прекрасно известно, что он шек, – пробормотал Александр. – Хотя Аллегра и считает, что во всем случившемся виноват Ашран, что он продолжает оказывать на него влияние… а я понятия не имею, сколько осталось в нем человеческого. Проклятье… – сквозь зубы проговорил юноша. – Если бы Шейл сейчас был с нами, то ничего этого бы не случилось. Он понимал Викторию, чувствовал ее и всегда точно знал, что нужно делать и как ее спасать.

– Александр, – через некоторое молчание сказал Джек. – Как ты считаешь, Шейлу было известно, что Виктория – единорог?

Юноша задумался над вопросом и, в конце концов, покачал головой.

– Нет, не думаю. Но он обожал Луннарис. И, быть может, в глубине души… именно поэтому он к ней так, по-особенному, и относился.

– Быть может, на подсознательном уровне он знал правду, – размышлял Джек. – Быть может, это и стало причиной… потому он и отдал за нее свою жизнь, тогда, два года назад.

– Может быть. Колдуны говорят, что те, кто однажды видели единорога, уже никогда не смогут его забыть. Они, наверное, удивительные создания.

– Да, если все они – такие, как Виктория, – прошептал Джек. Вдруг ему кое-что вспомнилось, и он поднял голову, посмотрев на своего друга. – Кирташ рассказывал Виктории, что, когда был совсем маленьким, видел единорога. Думаешь, он позабыл его?

– Надеюсь, что нет. Во благо самой Виктории.

Джек вдруг почувствовал, как им снова овладевает тоска, и он резко отвернулся, чтобы Александр не видел его слез. Но плечи мальчика вздрагивали в такт рыданию, что, конечно, не скрылось от глаз его друга. Стараясь утешить мальчика, Александр положил Джеку на плечо свою руку.

– Будь сильным, парень. Не теряй веры.

– Веры? Во что? В кого? – с горечью в голосе повторил он. – Единственное, о чем я могу сейчас думать, Александр, это о том, чтобы еще раз увидеть ее, ее улыбку и невероятной красоты глаза. Хочу… снова обнять ее… и не дать ей уйти. Никогда в жизни.