Книга Шторм времени, страница 5 – Гордон Диксон

– Может, ей тоже плеснуть? – спросил он меня перед тем, как в первый раз разлил вино по чайным стаканам.

– Почему бы и нет, – отозвался я. – Мы запросто можем не дожить до утра, если нас вдруг захватит врасплох какое-нибудь новое временное отклонение.

Тогда он протянул стакан и девочке. Но та лишь чуть-чуть отхлебнула, а потом поставила стакан на деревянный пол крыльца рядом со своим стулом. Через некоторое время, пока Сэмуэлсон и я были заняты разговором, девочка перебралась со стула на пол и уселась так, чтобы одной рукой обнимать дремлющего неподалеку от нас Санди. Леопард никак на это не отреагировал.

– И что же, по-вашему, это такое? – спросил меня Сэмуэлсон после того, как мы с ним некоторое время обменивались воспоминаниями. – Я имею в виду – откуда он взялся?

Он говорил о шторме времени.

– Понятия не имею, – ответил я. – Уверен, что этого не знает никто. Но у меня есть теория.

– Какая? – Он повернул голову и пристально посмотрел на меня. Легкий вечерний ветерок шевелил ветки сиреневых кустов, которые едва слышно царапали стену дома.

– По-моему, это и есть то, как мы его называем, – сказал я. – Шторм. Какой-то шторм в пространстве, в который угодила вся наша планета, – так можно ехать на машине и попасть в грозу. Только в данном случае вместо ветра и дождя, грома и молнии мы влетели во временные изменения, которые наподобие ряби пробегают по поверхности, а все окружающее перемещается либо назад по времени, либо вперед. Смотря куда направлено проходящее над этим местом изменение.

– А как здесь? – спросил он. – Ведь городок-то остался на том же самом месте, что и всегда. Вот только люди... Он замолчал.

– Откуда вы знаете? – возразил я. – А может, как раз весь этот район переместился вперед, скажем, на год или даже на месяц. Срок недостаточный, чтобы стали заметны какие-то изменения в зданиях или улицах, но, возможно, вполне достаточный для того, чтобы люди по той или иной причине решили уйти отсюда.

– По какой?

– Ну, например, из-за этих, как вы их называете, жужжа-лок, – ответил я. – Например, будь я жителем этого городка и появись тут нечто подобное, это было бы для меня вполне достаточной причиной, чтобы уехать.

Он покачал головой.

– Только не все сразу, – сказал он. – И они обязательно оставили бы какое-нибудь сообщение.

Я сдался. Коли его не устраивают логичные объяснения, то нет смысла пытаться его убедить.

– Скажите, – после того как мы некоторое время просидели молча, снова заговорил он, – а как, по-вашему, Бог имеет к этому какое-то отношение?

А, так вот на чем он зациклился! Вот почему он торчит здесь день за днем, обороняя городок, в котором не осталось ни души. Вот почему он аккуратно приспособил колодец в подвале к новым условиям и установил плиту так, чтобы в любой момент иметь возможность накормить нормальным обедом целую семью, если они в один прекрасный день вдруг неожиданно вернутся, возникнут из ниоткуда на пороге, усталые и голодные. Меня так и подмывало сказать ему, что мне всегда было крайне мало дела как до Бога, так и до людей, но теперь, когда я знал, как важен для него этот вопрос, я просто не мог ему этого сказать. Я вдруг почувствовал грызущую его боль – и внезапно понял, насколько зол оттого, что кто-то, кого я практически впервые в жизни вижу, смог так сильно передать мне свое горе. Да, верно, в отличие от него я практически ничего и никого не потерял. И все же...

– Кто его знает! – сказал я, вставая. – Ну, думаю, нам пора. Он тоже встал, причем очень быстро. Но, не успел он еще выпрямиться, Санди уже оказался на ногах, а вслед за ним медленно поднялась с пола и девочка.

– Вы могли бы остаться на ночь, – предложил он. Я отрицательно покачал головой.

– Неужели нравится ездить в темноте? – настаивал хозяин.

– Нет. Предпочитаю до наступления ночи проехать еще хоть немного. Мне очень хочется поскорее добраться до жены.

Мы с леопардом и девочкой направился к фургону, который я подогнал к дому и оставил на подъездной дорожке. Я открыл дверь с водительской стороны, и мои спутники залезли сначала в кабину, а потом перебрались в кузов. Я подождал, пока они не устроятся как следует, забрался в кабину сам и уже собирался было дать задний ход, когда Сэмуэлсон, который вместо того, чтобы проводить меня до грузовика, зачем-то отправился в дом, снова появился на крыльце с двумя большими продуктовыми пакетами в руках, которые застенчиво просунул в окно с моей стороны.

– Возьмите, – сказал он. – Это еда. Думаю, она вам не помешает. И еще я вложил туда бутылку вина.

– Спасибо. – Я взял у него пакеты и положил на пустое сиденье справа от себя. Он заглянул в глубину кузова, где на полу уже свернулись клубочком девочка и леопард, явно готовые отойти ко сну.

– У меня ведь здесь все есть, сами знаете, – сказал он. – Все, что вам могло бы понадобиться. Может, ей что-нибудь пригодилось бы – одежда там или еще что-нибудь?

– Единственное, что ей нужно, это Санди, – сказал я. – И пока он у нее есть, на все остальное ей наплевать.

– Что ж, тогда счастливого пути, – сказал он.

– Пока.

Я задом выехал на дорогу и повел машину прочь. В боковое зеркало я видел, что он вышел на проезжую часть, чтобы посмотреть нам вслед и на прощание помахать. Через два квартала я свернул, и его фигура скрылась за углом.

Перед отъездом он снабдил меня картой бензоколонок, где карандашом обозначил маршрут, выведший меня на южную окраину городка и, наконец, на неширокую асфальтовую дорогу, нырявшую вверх-вниз по холмам. И слева и справа они были засеяны, так что я ехал в окружении бесконечных акров кукурузы, пшеницы и гороха, которые никто никогда уже не уберет и не использует. По мере того как мы отъезжали все дальше, высокая, уходящая в небо стена тумана, являвшаяся линией изменения времени и возвышавшаяся на окраине оставшегося чуть левее и позади нас городка Сэмуэлсона, становилась все меньше.

В машине, насколько я успел убедиться, мы были в относительной безопасности. Эти линии времени были подобны катящимся по местности длинным трубам, но, как я уже говорил, мне еще ни разу не довелось повстречать ни одной, которая перемещалась бы со скоростью более тридцати миль в час. Так что, пока вы оставались на дороге, удрать от них было совсем нетрудно.

Я все время оглядывался по сторонам, надеясь найти что-то вроде «лендровера», который резво бегал бы по дороге, но к тому же при необходимости мог бы передвигаться и по пересеченной местности. Но пока ничего подходящего не попадалось.

Тут я понял, что двигатель грузовика работает с надрывом. Я гнал машину по шоссе со скоростью около семидесяти миль в час. Нужды в этом не было абсолютно никакой. В плане расхода топлива было гораздо безопасней и экономней держать миль сорок-сорок пять. Временами с бензином возникали проблемы, причем по закону подлости именно тогда, когда его оставалось мало. Я возил с собой четыре полных пятигаллонных канистры, которые были привязаны на крыше фургона. Но этот запас я придерживал на совсем уж крайний случай.