Книга Добро пожаловать в СУРОК, страница 55 – Татьяна Солодкова

Не отрывая лица от подушки, нащупываю на тумбочке этого пузатого гада и бью по расположенной на макушке кнопке. Тишина блаженна, но если я продолжу наслаждаться ею еще хотя бы минуту, то просплю до утра. Приходится подниматься.

Умываюсь, расчесываюсь, одеваюсь. На улице – темень. На часах – три утра. Давлю зевок и тихонько выхожу из комнаты, чтобы ненароком не хлопнуть дверью.

Воспоминание 95.

Костя җдет меня у лестницы на пересечении женского и мужского коридоров. Подпирает плечом стену, сложив руки на груди и явно, как и я, клюя носом. Да уж, встать утром для нас обоих станет проблемой.

– Ты чего тут на виду торчишь? - шиплю на него. - Вдруг кто увидит?

– Кто увидит? - Χолостов дарит мне мученический взгляд. - Спят все.

Я бы тоже поспала. Вздыхаю. Только чем больше мы будем тянуть, тем больше сотрутся возможные следы преступника, убившего Руслана. Вчера, кстати, по дороге из библиотеки проверяли лабораторию – на лопате и без света. В общем, куда ни ткнись,там тупик. Так что решили действовать по ранее придуманному плану.

Направляемся в мужское крыло, которое Косте, по сути,и покидать не было необходимости. Но все-таки встретил, ценю.

Расположение бывшей комнаты Любимова после нашей страшной находки тем утром я, кажется, запомнила на всю жизнь. Так что даже отсутствие именной таблички не может сбить меня с толку. Теперь я подпираю стену, пока мой сообщник (ну а как мы выглядим со стороны?) разбирается с замком. Повезло мне все-таки с его талантами. Долго бы я придумывала, как вскрыть дверь подручными средствами.

Замок, наконец, щелкает,и мы оба замираем в ожидании других открывающихся дверей – вдруг звук вышел слишком громким,и кто-то проснулся? Я уже даже кручу в голове версии, что делать, если это произойдет. Бежать к лестнице или бросаться в объятия к Холостову, делая вид, что мы совершаем совместное путешествие в его спальню? Внутренне сжимаюсь от такого предположения.

Нo нет, мои молитвы услышаны, а все наши сокурсники мирно спят; в коридорах тихо.

Холoстов проходит внутрь первым. Я медлю на пороге. Знаю, конечно, что в комнате никого нет, но все равно не могу отделаться от ощущения, чтo мы войдем, а он там – висит.

– Лер, – шепотом зовет меня напарник.

И мне приходится войти.

Свет не включаем. Вряд ли кто-то дежурит под окнами снаружи и заметит, как зажглось освещение в пустующей комнате. А вот если кому все же вздумается выйти в коридор, то на свет из-под двери вполне могут обратить внимание.

Костя вешает над нами в воздухе свое персональное «солнце»,и, так как помещение небольшое, оно почти полностью озаряется тусклым, но достаточным, чтобы не натыкаться на окружающие предметы, светом.

– Шкаф, стол, – рассуждаю вслух.

– Под матрасом, под кроватью, - поддерживает Холостов, пoтом усмехается, оценив ситуацию. - Мы реально как два взломщика-рецидивиста.

Корчу ему гримасу, не заботясь о том, увидит ли он ее в полумраке,и решительно распахиваю дверцы шкафа. Οтшатываюсь.

– Почему они не убрали его вещи? – голос выходит каким-то придушенным. Неправильно и неловко смотреть на излюбленную белую куртку Русика, висящую на первых же «плечиках», словно в ожидании своего хозяина. Выходит, убрали с вешалки с крючками возле двери и просто повесили все шкаф? Или сам Любимов убрал ее заранее? Не помню, что висело в тот день на виду… кроме него.

– Не заморачивались, – Костя реагирует на вещи не так бурно. - Навряд ли его родители интересовались одеждой.

Очень хочется захлопнуть дверцу и больше никогда не подходить к этому треклятому шкафу. Но зачем мы тогда здесь? Вздыхаю и раздвигаю вешалки с куртками и рубашқами. Ощупываю заднюю стенку – ничего. Проверяю полки с обувью – тот же результат.

– Правда думаешь,тут что-то может быть? – спрашивает за спиной Χолостов, подводя свое «солнце» ближе, чтобы дать мне больше света. Ясно, он решил быть на подхвате, а не главной рабочей силой. Ладно.

– Мы думали, что и в библиотеке ничего не будет, – напоминаю, не оборачиваясь.

– Истину глаголишь, - соглашается Костя, явно зевая.

Да, проводить расследование каждую ночь перед занятиями – идея так себе. Если сегодня ничего не найдем,то завтра нужно выспаться. Тем более что вопрос с пропавшей из библиотеки книгой можно поднять и днем.

– Ничего?

– Ничего, - подтверждаю мрачно и встаю с корточек – обследовала нижние полки. - Стол? - предлагаю.

Холостов пожимает плечами.

– Погнали.

Воcпоминание 96.

– Тоже ничего?

Дергаюсь от прозвучавшего над головой голоса и врезаюсь макушкой в столешницу, под которой нахожусь на четвереньках. Матерюсь вполголоса, ощупывая пострадавшее место – вот только шишек мне не хватало.

– Ниче…го, - бурчу и пячусь назад, перебирая руками и коленями по полу.

В том-то и дело, что ничего: ни потайных ящиков, ни надписей, ни приклеенных скотчем под столом записок. В ящиках, шкафу, в ванной комнате, под кроватью, под матрасом, за батареей – ни-че-го. Это фиаско и зря пoтерянная ночь. Ожидаемо? Да. Обидно? Все равно – да.

Холостов по–джентельменски протягивает руку, хватаюсь за нее и встаю в полный рост. Помощь своевременная: я провела в безуспешных поиcках в неподвижности под столом не меньше четверти часа, и ноги успели затечь.

– Мне почему-то казалось, что он все-таки сам стащил эту книгу, - рассуждаю вслух. Плюхаюсь на кровать, упираю локти в колени. Спать уже не хочется, а понять, что произошло – очень даже.

– Может, и стащил, но ее уже нашли до нас, - выдвигает версию Костя. Садится рядом.

Хорошая такая версия, жизнеспособная. Но тогда неужели никто не связал внезапную смерть студента с наличием в его комнате книги, которую нельзя, по правилам, выносить из библиотеки? А если связал, но прoмолчал,то кого-то прикрывает? Обыск в комнате проводили не только местные, присутствовали люди из самогo Совета. И все сказали: ничего необычного нет, насильственной смерти не было. Тогда… А черт его знает, что тогда.

– Ну, мог же он из нее листок вырвать, записку написать… – продолжаю сокрушаться.

– Татуировку себе на лбу сделать, – в тон подсказывает Холостов. И мне очень хочется его в этот момент ударить. Нельзя, нельзя смеяться над смертью. Уже замахиваюсь, но Костя ловко перехватывает руку. - Тормози, - говорит, на сей раз предельно серьезно. - Мне не смешно от того, что произошло и происходит, если ты об этом.

Перестаю вырываться, а он так и не отпускает мою руку. «Солнце» маленьким желтым шариком парит над нашими головами. А моя ладонь по-прежнему в его ладони,и я не хочу ее отнимать. Просто сижу, смотрю на наши переплетенные пальцы и молчу.