Онлайн книга «Упал. Очнулся. Папа!»
|
— Ничего. Просто удивляюсь, как я мог так безалаберно отнестись к подарку моего отца. Я не сразу поняла, что услышала, поэтому переспросила: — Что? — Мы разговаривали тут со Степаном. Я спросил у него, есть ли в доме какая-то памятная для меня вещь, которая бы могла помочь вспомнить прошлое. И вот, он нашел. Сказал, что я обещал его научить играть в шахматы. Мы расставили фигуры, а одной не хватает. Не критично, конечно, но я недоволен. Память все-таки. Надо будет купить сыну новые, а эти сохранить, раз уж ферзь потерялся. Шахматы любят порядок, здесь иначе нельзя. Даша? — Да? — я слушала, затаив дыхание. Понимая, как мама, сколько в этом широком и незаметном Воронову жесте Степкиного доверия. Желания получить внимание мужчины. И я, только я виновата в том, что мой сын позволил себе мечтать. И я буду виновата в том, что его мечты разобьются. — Спасибо, что сохранила их. Я это ценю. Господи, как ножом по голой совести! От прямого взгляда голубых глаз стало стыдно. Но я скорее побелела, чем покраснела под ним. Руки были в пене, и я вновь отвернулась к мойке, чтобы включить воду и смыть ее с пальцев. Взялась за полотенце. — Андрей, нам надо поговорить, — постаралась сказать серьезно, а получилось жалко и неуверенно. Но в глаза смотреть было еще хуже. — Я должна тебе сказать, давно хотела… Воронов сошел с места, положил шахматы на стул и вдруг осторожно, но плотно закрыл дверь в кухню. — Да, обязательно. О чем захочешь, — пообещал, понижая голос и подходя ближе. — Что ты хотела? Моя спина, ощутив тепло мужской груди, тут же напряглась, и я замерла, понимая, что он еще ко мне не дотронулся, а мне уже нечем дышать. — Я хотела… Дети заснут, и мы с тобой… Нам надо…Андрей, пожалуйста! — собралась сказать «не подходи», но не успела. Воронов тут же обвил меня рукой за талию и прилип к спине. — О боже, Дашка! Дети спят! — выдохнул жарко, опалив близостью. — Я думал это никогда не произойдет! Я тоже хочу! — пророкотал в обнаженную шею так, что все волоски на затылке встали дыбом, а дыхание затрепетало в горле. Коснувшись меня губами, обдал кожу горчим признанием: — Тебя, сейчас! Наглая рука скользнула в вырез халата, проникла под белье и по-хозяйски накрыла то, что накрывать нельзя. Сжала грудь явно с удовольствием, пока я, опешив, хватала воздух открытым ртом. Потому что одно дело забыться во сне и ступить за крайность, и совсем другое позволять шефу себя ощупывать, зная, что мы с ним даже не встречаемся! Хорошо хоть за размер не стыдно, но за все остальное… — А-андрей, ты с ума сошел?! Нам нельзя! — Можно, Курочка моя, и даже нужно! — пояс халата упал к ногам и полы разошлись. Вторая рука легла на живот и жадно его погладила. — Соблазнительница! Мне нравятся твои волосы, но я не имею ничего против красивой женской шеи… — Андрей, нет! Твердое: — Да. — Пожалуйста… — Дашка, ты не можешь мне отказывать вечно, я твой муж! — Нет, не мой! — такому писку только глупец поверит! — Ну, конечно. Еще скажи, что и дети не мои. — Не твои! — сердце в груди трепыхалось птицей, и под горячими поцелуями ответ прозвучал томным выдохом. — Шутница, — Воронов легко куснул меня за ухо, нашел вторую грудь и еще теснее прижал к себе, стягивая с плеча халат вместе с бретелькой бюстгальтера. — За такое можно и ответ спросить. Прямо сейчас. Не знаю, с каким намерением он пришел на кухню, но мы вновь вернулись в общее утро. Точнее в тут его точку, когда проснулись в одной постели, возбужденные, явно собираясь шагнуть дальше и утолить желание, мучащее обоих всю ночь. Утром нас вовремя отрезвил Степка, но сейчас мы были одни, и Воронов больше не хотел ждать. Как женщина, я это понимала очень хорошо. И, как женщина, с каждой секундой теряла способность этому сопротивляться. — Дашка, ты так вкусно пахнешь — рождественской сладостью, горячей и домашней, — признался Андрей. — Мартини тебе идет, только в следующий раз для своей сексуальной ведьмы я куплю лучше, договорились? И ты снова сведешь меня с ума, вот как сейчас. Грудь оказалась на воле, под теплой рукой, и в голове не осталось никаких покаянных мыслей. Умелая ласка обездвиживала не только тело, но и волю. Хотя нет, кое-что все-таки смущало. — У-у мойки с посудой? В халате? — Неважно где и в чем. Я уже убедился, что хочу только тебя. Всегда, когда вижу или думаю. А думаю я о тебе постоянно! Продолжая целовать мою шею, он пробрался ладонью под резинку бикини, огладил бедра и вдруг уверенно накрыл холмик между ног. Сжал его с совершенно определенным стоном и намерением, от которого я едва не сомлела. Дотронулся совершенно точно не как босс, а как… муж! Это-то и отрезвило! Я опомнилась и вцепилась в руки Андрея, часто дыша и горя всем телом. Если бы сейчас меня пустили на мороз голышом — пробежала бы газелью полгорода и не заметила. Но сказать ничего не смогла, однако Воронов и сам все понял — умный, зараза! — Дашка, ну прости, — снова прошептал с хрипотцой. — Давай помиримся уже, слышишь? Ты же сама хочешь, я знаю! Все равно здесь все мое, — сказал и еще раз показал где. — И ты моя. Сердце рванулось из груди, а низ живота свело мучительное желание. Хочу, еще как. Столько лет без секса кого хочешь до ступора доведут! — Ты не помнишь… — глухо возразила. — Зато чувствую! Дашка, какая ты гладенькая… — Искуситель нашел мое ухо и сладко в него прошептал: — Так и хочется сделать с тобой что-то неприличное! Чего? Кого?! Это же он не про «то самое» намекает?! Бикини слетели, а за ними и халат с бюстгальтером упали на пол, я и опомнится не успела. Только увидела, как сбоку мелькнула сброшенная Андреем футболка, почувствовала спиной жар сильной груди и пискнула: — Ой, только не трись! Ага, как же! |