Книга Бывший муж сестры, страница 19 – Юлия Рябинина

— Идиотка, — скупо кидаю ей в дорогу.

Разум подсказывает, что ее угроза беспочвенна. И мало ли, что она говорит. Сделать-то она этого не сделает. Точно.

Подняться бы в квартиру и вставить ей мозги, но время поджимает. Мне нужно срочно вернуться обратно. Мой внутренний голос подсказывает, что я сейчас должен находиться не здесь, а рядом с Надей.

Бью по коробке и вжимаю газ в пол.

Пусть пока Надя холодна, пусть ненавидит. Презирает. Это ее право. Я же хочу сейчас другого. Хочу подержать свою дочку на руках. Хочу, чтобы она улыбалась мне, как своему отцу, а не чужому человеку.

Обратная дорога, как это всегда бывает, занимает гораздо меньше времени, и уже через двадцать минут я оказываюсь во дворе Надиного дома.

Бросив внедорожник рядом с подъездом, бегу вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. Нужна небольшая нагрузка, чтобы утихомирить бурлящий в венах адреналин.

Первое, что замечаю — из коридора исчезла коляска. В груди свербит нехорошее предчувствие.

Подхожу к двери и, прежде чем нажать на звонок, дергаю ручку. Закрыто. Сжимаю пальцы в кулак. Нажимаю кнопку вызова.



Один раз…

Второй…

Третий…

И только когда слышу щелчок замка, позволяю себе шумно выдохнуть. Н-да, я даже не заметил, что не дышал все это время.

Дверь медленно отворяется, и Надя, приложив палец к губам, говорит тихо:

— Алиса спит. Не разбуди.

Девушка резко разворачивается ко мне спиной и скрывается в зале.

Я захожу и, не разуваясь, иду следом.

— Эй, ты куда прешься? — всплеснув руками, тихо восклицает Надя. — Я тебе не уборщица, чтобы выдраивать несколько раз на дню полы!

Она подходит ко мне и толкает в грудь. Тем самым показывая на выход.

Я перехватываю ее пальцы, дергаю на себя.

— Надь, я слишком многое тебе и так позволяю. Лучше не переходить рамки дозволенного. Договорились? — стараюсь говорить ровно, чтобы мои слова воспринялись как просьба, а не угроза.

Надя вскидывает брови.

— Глеб. Я вообще-то тебя сюда не приглашала. — В ее голосе нарастает возмущение, и, пока она не сказала лишнего, я перебиваю ее:

— А я сам пришел, Надя. Меня не надо приглашать.

Перехватываю ее за талию и прижимаю к себе; она струной вытягивается в моих руках.

— Что ты творишь, Глеб? — хрипло спрашивает она, заглядывает в мои глаза.

В отражении ее глаз, вижу свой взгляд. Темный, настойчивый.

— Догадайся, Надь, что я хочу. Хотя я тебе скажу. Я хочу тебя. Хочу дочку. Хочу счастливую семью. Хочу вернуть все на год и восемь месяцев назад. Хочу, чтобы ты не убегала никуда и дала мне шанс все объяснить. Как думаешь, на этот момент достаточно моих «хочу»?

Надя приоткрывает рот, и с ее губ срывается тихий стон то ли разочарования, то ли возмущения.

— Глеб… — Она прогибается в пояснице, отдаляясь от меня, когда я наклоняюсь к ее лицу ближе. — Ты не понимаешь, что я тебе говорила? Ты думаешь, мне так легко все забыть и простить? Я так не могу, Глеб. Да и как я могу простить предательство?

— Что?

Мои брови против воли взлетают вверх.

— О каком предательстве ты говоришь? По-моему, предательница как раз ты! Ты умчалась из города молчком, никого не предупредив!

Надя истерично хохотнула.

— А кому это было нужно, Глеб? Я никому не нужна! Я была. Никому. Не нужна, — уточняет она, на секунду опустив глаза.

Несмотря на то, что Надя очень старается быть сильной, я уже вижу, как она сдает позиции. Вижу и понимаю, что если еще немного надавить, она сдастся, расскажет все.

— Ты ошибаешься, детка.

Большим пальцем свободной руки провожу по ее скуле, спускаюсь ниже, касаясь подушечками пальцев шеи.

— Прекрати издеваться, слышишь?! — Надя откидывает мою руку и пытается высвободиться.

— А что, похоже на издевательство?

— Я устала, пойми! Ничего уже не хочу. А тем более слышать всякий бред от предателя!

— От предателя, значит? А разве не наоборот? — всматриваюсь ей в лицо. — Ну, говори?

— Я сделала так, чтобы защититься от тебя, — срывающимся голосом произносит девушка, а у меня ощущение, словно яд впрыскивает мне прямо в вену.

Я не могу поверить в ее слова.

— А разве я был опасен для тебя, Надь? — зло рычу.

— С самой первой встречи, Глеб! — восклицает она, рвано дыша. — Все до тебя было размеренно. Моя жизнь. Жизнь Веры. А ты своим появлением разрушил все!

— Разрушил? Чем? Тем, что дал рабочим на фабрике зарабатывать нормально? Или тем, что обеспечил твою сестру и ее детей всем необходимым? Дал возможность ощутить, что такое настоящая жизнь? Чем, по-твоему, я плох?

В глазах Нади вижу застывшее изумление.

— И ты думаешь, что после этих слов я должна что-то сделать? Кинуться тебе в ноги и поблагодарить, что обеспечиваешь всех? Меценатище ты наш местный! — ее голос пропитан сарказмом. — Глеб, ты, видимо, ослеплен своей неотразимостью и дальше своего носа ничего не видишь. Разве не понимаешь, что ты разрушил Веру? Она по тебе с ума сходит. Готова на все, только бы ты остался с ней. — Надя предпринимает новую попытку, высвободиться из моих рук.

— А она мне не нужна, понимаешь? И никогда не была нужна. У нас с Верой все по-честному. А то, что она вбила себе в голову, мне неинтересно. Я не могу понять, зачем ты все время мне ее сватаешь? Я готов все это бросить, Надь, и попробовать начать все сначала с тобой! А с Верой расторгнуть брачный договор — дело пяти минут. Да и не отпускал я ее все это время лишь потому, что она была между мной и тобой, как соединительный мостик!

Вижу, как Надя начинает злиться сильнее, и я все же отпускаю ее.

— Глеб, замолчи! — Девушка отходит от меня на приличное расстояние. — Я не могу это слушать! Не хочу. Как для тебя все легко! Когда захотел, тогда взял. Когда надоело, тогда сломал и выкинул. Разве так можно поступать с человеческими жизнями?



— Ну, ты же поступила, Надь, — хмыкаю я, скрещивая на груди руки. — Бросила своего Игната, на целых девять месяцев лишила мою дочь меня!

Надя подскакивает ко мне в одно мгновение, с жаром выпаливает в лицо:

— Не смей, Глеб, сравнивать несравнимое, слышишь?! Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти!

— Ну, так это был твой выбор, Надь. Ты могла бы все мне рассказать. Тогда тебе не пришлось бы выживать в своем Новосибирске с маленьким ребенком на руках. — И, прежде чем она что-то успевает ответить, договариваю: — Но тебе же легче было поверить в сказку, которую Тимоха наплел о каком-то дурацком споре?! Ты даже не удосужилась выслушать меня! Ты так обиделась на то, что на Верке женился, что легко поверила в ерунду от обиды. Только вот ты не учла того, Надь, что нужно было бы немного подождать, и я бы с Верой договор расторг. Я тоже, знаешь ли, не говнюк, чтобы так обойтись с твоей, на тот момент, глубоко беременной сестрой!