Книга Хрустальный дом, страница 52 – Екатерина Оленева

— Чтобы не испачкать одежду, конечно же. Или тебя нравится щеголять в окровавленных рубашках?

Энджел достал нож и поиграл им, ловко удерживая за рукоятку.

Рэй, тем временем, пинком пододвинув к себе кресло, устроился как в театре, в первом ряду. С очередной бутылкой вина в руках.

— Развлекайтесь, мальчики! — благословил он нас.

— Сиди, папочка, сиди, — издевательски пропел Энджел. — Ты нисколько нам не мешаешь, как раз наоборот. Со зрителями даже интереснее. Правда, Элленджайт?

— Если ты эксгибиционист — несомненно.

— Померяемся силами? Посмотрим, кто круче? Выносливее? Умеешь терпеть боль?

— А ты?

— Боль — моя работа. В этом я профи.

— А ещё ты очень скромный.

— Правила простые, Элленджайт. Играем, как в шахматах — по очереди. Выигрывает тот, кому удаётся первым вывести противника из терпения. Проигрывает, соответственно тот, кто первым из терпения выйдет.

— Что в награду победителю? — спросил я и нарвался на очередную насмешку:

— Ты, оказывается, меркантильный тип! Что получает выигравший? Славы победителя недостаточно? Осознания того, что противник крут — но ты круче? Впрочем, если ты предпочитаешь материальный эквивалент…

— Ты меня убедил. Слава победителя — что может быть лучше? В шахматах начинают белые, но в нашем случае таковых нет.

— Я буду первым.

Точным, отработанным движением он сделал короткий замах и острие ножа легко, словно с масло, вошло в моё тело, отзываясь сильной болью. Будто на проникновение клинка разом среагировали все пули, которые я так и не удосужился вытащить.

Кровь начала циркулировать быстрее, стремясь принести необходимые компоненты. Но в общем было вполне терпимо. Лишь ощущение жажды, мучившее меня весь день, усилилось.

Энджел повёл нож вверх, углубляя и расширяя рану.

— Классика жанра, — усмехнулся он.

— Разминка, — прокомментировал Рэй.

Я успел сбиться со счёта, какой именно бокал он допивал.

— На этом этапе сложно придумать что-то экстравагантное, — повёл плечом Энджел, словно оправдываясь.

Он с силой нажал на рукоятку ножа, и я едва удержался от того, чтобы не ойкнуть. Эффект неожиданности, мать его.

Резко выдернув клинок, Энджел вытер его о платок, к сожалению, не кружевной и не белоснежный (так было бы куда и эффектнее, и драматичнее), и протянул его мне рукояткой вперёд:

— Твоя очередь.

— Не нужно, — покачал я головой.

На лице Энджела отразилось непонимание.

— Не люблю ножи. Не нахожу ни капельки удовольствия в том, чтобы наматывать на кулак чужие кишки.

И тут идея будто пришла свыше.

А почему бы и нет? Мне нужна кровь — мальчишка ищет острых ощущений?

Я притянул его к себе, не без приязни чувствуя тепло тела и гибкость мышц.

Губы у него были горячими, упругими, отзывчивыми.

Хорошо, что я трезв. Тот мизер спиртного, что попал в организм, давно испарился. Голова ясная. В противном случае звериная, я бы даже сказал, демоническая часть моей натуры, легко могла взять вверх. А так, к счастью, всё, чего я пока хотел — это его крови.

Стоило надавить на определённую точку, как алый животворящий нектар легко полился из тела Энджела мне на губы.

Когда кровь Элленджайтов соединяется с твоей собственной, ты на халяву получаешь доступ к чужой жизненной энергии, к её скрытым резервуарам. Твой организм, подобно батарейке, заряжается у другого источника. Процесс сопровождается головокружительной эйфорией, обострением всех рецепторов и чувством, весьма сходным с наркотическим экстазом.

Как следствие, тело словно вспыхивает в горячке желаний. Каждая клетка организма подпитывается светом.

Короче, стоит глотнуть нашей крови, и ты под кайфом. Хочется ещё и ещё. Трудно остановиться.

Потом срывает все тормоза и крышу.

Ты летишь, будто на огромной карусели, на чудовищных скоростях и оборотах, нарастающих с каждой секундой, наслаждаешься полётом и не хочешь остановки.

Донор, понятное дело, испытывает совсем иные чувства. Это боль, которая с каждым биением сердца усиливается, увеличивается, разрастается.

Так же, как наслаждение, боль заполняет каждую клеточку тела, постепенно лишая возможности сопротивляться и контролировать себя.

В какой-то момент наслаждение и боль, словно две половинки смыкаются над тобой и над тем, кто разделяет с тобой этот процесс. Порой данный акт более близкий, чем сексуальный. Да и что греха таить, один редко обходится без другого.

В прошлом мы с Ральфом частенько развлекались подобным образом.

Но бывают случаи, когда обмен кровью уже не развлечение, а острая необходимость. Когда организм доходит до крайней степени разрушения, не имя резервов на самостоятельное восстановление, когда светильник, поддерживающий жизнь, угасает, этот ритуал, замешенный на крови, боли и сексе, спасает жизнь.

Суть в том, что желание можно держать под контролем, а можно и не держать.

В идеале наша кровь, как любая другая, имеет металлический привкус. При большом количестве разрушений в организме, она насыщается какими-то веществами, придающими ей солёный вкус, похожий на томатный сок. Когда концентрация веществ достигает апогея, кровь делается терпкой и острой, будто в неё щедро сыпанули перца.

И последний оттенок, свидетельствующий о том, что ресурсы организма грабительски расхищаются без оглядки на завтрашний день — это горечь.

Кровь Энджела не просто горчила. Это был сок калины с полынью.

Закрыв глаза, я сосредоточил всё моё внимание на ладонях и кончиках моих пальцев. Поначалу не чувствуя ничего, кроме шелковистой гладкости кожи.

Я не знаю, как описать этот процесс словами, чтобы передать суть. Через прикосновение я словно подселяю часть моего сознания в чужое тело.

Его боль нахлынула на меня таким широким потоком, что я ею чуть не захлебнулся.

Откровенно говоря, я оказался к этому не готов. Аж в глазах потемнело.

— Эй, принцесса! — услышал я насмешливый голос Энджела у себя над ухом. — Смотри не падай в обморок.

Открыв глаза, я осознал, что, если бы он не держал меня, я бы, скорее всего, упал.

— Проверил, что хотел, милый? — положил мне руку на плечо Рэй.

Второй рукой он удерживал Энджела.

— Ну, разогрелись, мальчики? Переходим к десерту? Кто тут хотел помериться характерами?

Рэй с демонической улыбкой взял нож, оставленный Энджелом и легко, без малейшего колебания или сомнения, вонзил его в живот собственному сыну.