Книга Абьюз, страница 56 – Екатерина Оленева

Как странно смущаться, глядя человеку в лицо после всего, что было между ними четверть часа назад. Как всё в одно мгновение могло вот так перевернуться вверх дном? Ну и как теперь жить?

Мередит попыталась отдёрнуть руку – Артур не позволил.

– Прости меня, – прошептал он одними губами.

– За что? За мой первый в жизни оргазм?

Мередит хотела, чтобы это прозвучало смешно, но вышло, напротив, горько.

Она снова попыталась отнять руку и снова – не вышло.

– Я о многом в жизни жалел, но о том, что было сегодня между тобой, и мной жалеть точно не стану, – сказал Артур.

– Нет, ты не думай, я понимаю, что это ничего не значит. Тебе нечего бояться! – поспешно затараторила Мередит. – Я не стану требовать свадьбы и любви до гроба...

Она говорила скороговоркой, словно боялась сказанных слов, а сердце тяжело, гулко и быстро билось в груди.

Артур сел рядом, откинувшись на подушки, одну руку вытянув на согнутой ноге, а второй по-прежнему обнимая Мередит.

– Почему – не станешь? Потому, что продолжаешь мечтать о моём старшем брате?

– Но ты же говорил, что тебе не нравятся женщины?

– Получается, соврал. Хотя они мне и правда не нравятся – другие женщины. Но сегодня я узнал, что мне нравишься ты.

– Потому что похожа на мальчишку?

Он усмехнулся, но без тени сарказма:

– Я бы так не сказал.

– Не уходи от вопроса, пожалуйста! Для меня очень важно знать, почему ты меня поцеловал?

– Потому, что хотел этого, – просто ответил Артур.

Но в этом простоте было всё – и глубина, и чувства.

– То, что был между нами тебя это важно? – уточнила Мередит. – Или я оказалась настолько навязчивой дурой, что грех было этим не воспользоваться? – улыбнулась она. – Тебе ведь не всё равно, кого целовать, да?

– Разве, когда всё равно, так целуют? – поймав её ладонь, Артур поднёс её к губам и поцеловал так, словно они были не спальне, а встретились на балу. – Ты можешь всё изменить, Мередит, – сказал он уже серьёзно, глядя ей в глаза. – Сможешь, если захочешь.

Он смолк.

А Мередит вдруг со стыдом вспомнила, что он серьёзно болен.

Тёмные круги под глазами, потрескавшиеся губы, неестественно-бледная кожа на острых скулах никуда не делись, выдавая, что его состояние если и улучшилось, то ненамного. Несмотря на это, Артур выглядел потрясающе красивым. Как будто материализовался из грёз.

– Мы оба устали. Давай отдохнём, а разговор продолжим завтра? – со вздохом предложила Мередит.

Отдыхать, на самом деле, совсем не хотелось. Хотелось схватить Артура за плечи и чуть ли не силой вытрясти из него признания в том, что чувства её взаимны, что все его проступки и привязанности остались в прошлом, а она теперь его свет в окошке. Но нельзя получить всё и сразу.

Хотя в любви-то, на самом деле, как раз и можно: всё и сразу или – ничего и никогда.

Страсть угасает быстро, часто после неё ничего и не остаётся кроме холода и горечи прогоревшего пепла. «Но это не мой случай, – подумала Мередит, поудобнее устраиваясь на подушках. – Я найду способ привязать Артура», – пообещала она себе.

Женским чутьём безошибочно чувствовала, что уже и сейчас вошла в его сердце. Это знание наполняло радостью и светом, какие испытываешь разве солнечным ярким утром да в первые майские дни, когда всё впереди и большинство из «всего этого» – хорошее.

Мередит никогда раньше не была в этом доме. Откуда же это чувство, что всё её здесь знакомо?

И хвойный запах? И темнота за окнами? И обволакивающие тепло? А главное, тихое, размеренное дыхание молодого человека, лежащего на соседней подушке?

– Ты спишь?

– Нет, – донеслось в ответ.

– И я. Не получается заснуть. Думала, получится, но не выходит.

Артур усмехнулся и, обняв, привлёк к себе:

– Так лучше?

– Определённо.

Мередит сама не заметила, как уснула.

Вспомнить, что снилось ей в ту ночь было сложно, но сны были цветными и яркими, похожими на порхающих бабочек.

***

Когда она проснулась, Артура рядом не было, а дверь в комнату осталась приоткрытой, позволяя в комнату свободно вливаться запаху кофе и сдобы.

У кровати, с её стороны, лежали вещи – джинсы и водолазка, что, на вскидку, по первому взгляду, кажется, могли прийтись впору? Через спинку стула перекинут ещё один халат, такой же белый и пушистый, что был на ней вчера.

Когда тебя похищают и совращают личности сомнительной ориентации следует чувствовать себя несчастной? Не получалось. Напротив, на душе радостно, как в погожий день и сердце поёт, в то время как желудок радостно откликался на распространяющийся запах сдобы.

Словом, Мередит проснулась в приподнятом настроении и чувствовала себя не похищенной жертвой, а желанной гостьей.

Приведя себя в порядок, она спустилась вниз, где Артур довольно умело хозяйничал на кухне. Так уж получалось, что в их дуэте с Линдой роль хозяйки всегда доставалась Мередит, и быть «просто гостьей» было для неё неприлично.

– Доброе утро, – улыбнулась она. – Незабываемое зрелище: лунный принц на кухне, орудует противнем и скалкой?

– У меня множество талантов, как явных, так и скрытых, – окинул Артур её взглядом. – Вот! Хотел сделать тебе сюрприз и произвести приятное впечатление.

– Твой коварный план удался, и я в полном восхищении! Надеюсь, запахи не обманчивы и на вкус это так же приятно, как обещает?

Мередит уселась на стул в ожидании.

– Тебе латте или капучино?

– Латте. Я сегодня настроена легко и игриво.

– Это здорово!

Мередит с удовольствием наблюдал как Артур смешивает экспрессо, молоко и молочную пенку, создавая кофейный коктейль.

– Похоже, между нами больше общего, чем я думала, – хихикнула она. – Дай угадаю? Из вас двоих ты готовишь лучше, чем Ливиан?

– Нет, – покачал головой Артур, ставя перед ней прозрачный стеклянный стакан на невысокой ножке. – Всё, что делает Ливиан, он делает на «отлично». Или не делает вообще. Кофе у него получается не хуже моего, но зато печенья от него ты бы точно не дождалась.

– Печенья?

– Песочное. Ты ведь не надеялась, что у меня может получиться торт?

– Ну, не знаю. Аппетит, она знаешь, приходит во время еды.

Мередит сделала глоток, наслаждаясь нежным, сливочно-молочным привкусом, лишённым крепости капучино. Обычно второе она любила больше, но сегодня у неё действительно было лёгкое настроение, похожее на воздушную молочную пенку.