Книга Абьюз, страница 67 – Екатерина Оленева

Не видя причин и дальше держивать зверя на поводке, он позволил страсти выплеснуться из себя, как созревшему гною. В том, что он требовал от Ньевес не было ни грамма достоинства, почти нарочито потребительское отношение, но она, такая заносчивая гордячка в обычной жизни легко всё проглатывала и не рыпалась.

К концу их встречи Энджел не сомневался, что вряд ли сможет заставить себя ещё раз сойтись с этой девушкой, несмотря на всю её красоту.

В очередной раз он сумел увериться во мнении, что каждая женщина достойна секса, но не каждая – дважды. Чем чёрт не шутит, может быть папочка займётся другим проектом и забудет про свое «задание»?

Вытащив сигарету с марихуаной у него из рук, испанка затянулась:

– Это было потрясно! – промурлыкала она.

Энджел усмехнулся.

На самом деле потрясно не было. Уж точно не ей. И то, что она лгала там, где могла бы хотя бы просто промолчать, не добавляло ему к ней симпатии.

– Когда мы снова увидимся? – спросила Ньевес.

– Когда-нибудь, – ответил он.

Она надула губки:

– Так ты позвонишь мне или как?

– Конечно, позвоню, – не моргнув глазом, соврал Энджел.

Уж что-что, а продолжать это одноразовое рандеву в его планы точно не входило. Обижать испаночку не хотелось, но ему было с ней не интересно. От слова – совсем.

– Мне пора, – лениво приподнявшись, Энджел потянулся за одеждой.

– Куда? Вечеринка же ещё только началась!

– Я приехал сюда потому, что обещал тебе. Выкроил время в своём плотном графике.

– Плотном – от чего?

Он едва не закатил глаза и не послал её к чёрту.

– Увидимся, – поцеловал он испанку на прощание.

Не успел он взять в руки айфон, как на нём высветилось пять вызов. Сердце пропустило удар – от Рэя Кинга.

Обычно отец удовлетворялся одним звонком или СМС-кой, справедливо полагая, что человек либо слышит с одного раза, либо нет. Во втором случае доставать его совершенно бесполезно.

Чувствуя, что случилось что-то ужасно, Энджел перезвонил отцу.

Его подозрения подтвердились.

– Я не стану спрашивать, где ты сейчас, мне это, откровенно говоря, по фигу, – голосом, лишённым всяких эмоций, протянул Рэй. – Просто скажи, это ты дал Виоле наркоту?

Ладони взмокли, по спине словно сквозняком потянуло.

– Я.

– Что давал?

– Спидбол.

– Ты в своём уме?! – коротко рыкнул Рэй перед тем, как отключиться.

Энджел стоял в полумраке широкого коридора, в чужом доме, слушал странную, причудливую мелодию из динамика и с каждой секундой всё отчётливей понимал – мир меняется прямо сейчас. Прямо в эту минуту.

Меняется неотвратимо. Так, чтобы никогда уже не стать прежним.

Рэй не отдавал приказов, не угрожал ничего не требовал – просто спросил. И это было столь же несвойственно для него, как снег среди лета.

Не тратя времени даром, не обращая внимания на окликающие голоса (по правде говоря, Энджел вообще не осознавал, что это к нему обращаются) он рванул к мотоциклу.

Как в полусне мчался по ночному, как всегда в последние месяцы, переполненному влагой воздуху.

На самом деле он понял всё сразу. Даже ещё до того, как позвонил отцу, отвечая на его пять вызовов к ряду.

Его мать была мертва. Обычный, банальный передозняк, которая к членам его семейства вообще не мог иметь отношения!

Энджел проявил легкомыслие. Он не учёл тот факт, что женщины в их роду отнюдь не так сильно отличались от простых людей. Убить их не составляло труда. А Спидбол, эта тяжёлая смесь героина с кокаином – один из самых опасных видов «дури», два противоположных наркотика, один из которых угнетает, а другой стимулирует организм, легко может вызвать остановку сердца, что, скорее всего, и произошло.

О чём он только думал, когда дал ей то, что никогда не предназначалось им для торговли – лишь для собственного пользования?

В бункере было непривычно тихо и в тоже время как-то обыденно. Отцовские парни занимались своими делами как ни в чём не бывало. Кто-то пил, кто-то играл в карты, кто-то смотрел телик или гонял в бильярд – слышались удары кием по шарам.

Артур шагнул ему навстречу до того, как Энджел успел толкнуть дверь в комнату матери. Выглядел брат-любовник паршиво, словно его самого только что с того света вытянули.

– Я уже понял, что случилось, – оттолкнул его Энджел, пытаясь протиснуться в оставшийся промежуток между плечом Артура и стеной. – Мне не требуется предварительной моральной подготовки.

– Уверен?

Энджел усмехнулся потрескавшимися губами:

– Всё настолько плохо?

– Не успел рассмотреть. Рэй выставил меня за дверь.

– Он там? – звук словно отказался проходить сквозь гортань, замирая на губах. – В комнате? С ней?

Артур молча кивнул, внимательно глядя своими говорящими глазами словно бы прямо в душу.

– Не стоит сейчас туда ходить.

Но Энджел, упрямо тряхнув головой, толкнул дверь.

Сердце билось короткими толчками. Ударит – замрёт, как птица с поломанными крыльями, инстинктивно пытающаяся поднять себя с земли, не осознавая непоправимого масштаба беды, ещё не чувствуя боли.

Рэй сидел на стуле напротив кровати, опираясь локтями на острые колени и уронив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Он задумчиво взирал вглубь кровати, со всех сторон окутанной прозрачной, вуалевой дымкой, золотистой в свете горящих свечей.

Комната утопала в темноте. Лишь по обе стороны, в изголовье кровати стояли канделябры с почти прогоревшими свечами.

Сама кровать казалось хрустальным гробом, в котором уснула Спящая Красавица, дожидаясь своего принца, Волосы Виолы отливали золотом.

Сейчас, когда страсти никак не отражались на её лице, спокойном и безмятежном, оно было удивительно красивым. Никто бы, взглянув на молодую женщину, не посмел бы даже подумать о тех грехах, что лежали на её душе.

– Она похожа на спящего ангела, – тихо уронил Рэй и усмехнулся.

Ухмылка походила даже не на оскал хищника – скорее на исказившийся лик демона, уже сброшенного в ад, но и там не желающего изменить своей сущности, раскаяться, попросить прощения.

– Интересно, когда я умру, я буду выглядеть также?

Энджел, с трудом проглотив колючий ком эмоций, выдавил из себя:

– Это всё, о чём ты можешь сейчас думать?

– Нет. Ещё я думаю о том, что всего этого могло бы не быть, если бы ты просто сделал то, что я тебе велел – не давал ей наркотики. Проявил самостоятельность? Почувствовал себя храбрецом и бунтовщиком? Что ж? – пожал он плечами. – Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я бы открутил тебе твою совершенно безмозглую голову. Тебе она всё равно без надобности.