Книга Молот ведьм, страница 30 – Яцек Пекара

Однако нынче о важных предметах речи не было. Кто-то – наверняка настоятель прихода – с энтузиазмом рассказывал о собственном способе обрезания веток, белении фруктовых деревьев и унавоживании земли. Некто другой вежливо поддакивал и время от времени говорил: «Ах, верно», «Да быть не может» и «Кто бы подумал?»

Я постучал в следующую дверь и толкнул ее, не ожидая, пока меня пригласят. В большой светлой комнате у окна сидели двое. Один – толстенький священник с красной лысиной и огромными лапищами, второй же, к моему удивлению, оказалась молодая дама в черном. Взглянула на меня, и я отметил, что у нее блестящие глаза с миндалевидным разрезом и красивые, чуть надутые губки.

Я легко поклонился:

– Прошу простить, что прерываю вашу беседу, но я прибыл в Кассель, чтобы увидеться с господином настоятелем Вассельродом.

– И чего же вы желаете? – спросил священник, поднимаясь. Руки он спрятал за спину, словно стыдился их.

– Меня прислал Его Преосвященство епископ. А вы – здешний настоятель?

– Да, – ответил он, глядя на меня из-под редких седых бровей.

Женщина же смотрела широко распахнутыми, удивленными глазами. «Боже мой, – подумалось мне, – она и вправду полагает, что всякий, завидев настоятеля, станет падать на колени и неистово лобзать его перстень или руку?» Ха, на моем столе побывали и куда более важные люди! И я никогда особо не уважал священников, ибо сложно найти существо более гадкое, непристойное и сверх всякой меры жадное до прибыли. При этом – преисполненное лицемерия и фальши, всегда склонное мучить тех, кто слабее, и гнуть спину перед сильнейшими – и такое, у которого заученные теологические постулаты уживаются с врожденной тьмой разума. И спешу вас уверить, милые мои, что точно так же будет и через пятьсот лет, и через тысячу. Разве что Господь наконец смилостивится и вторично, во славе Своей, сойдет к нам да мечом праведного гнева покарает тех, кто искажает Его учение.

Да и, скажем по правде, я мог позволить себе прохладное отношение к духовенству, в этом – одно из преимуществ профессии инквизитора. Но и здесь приходилось оставаться милым и вежливым, поскольку настоятель Вассельрод был все же другом Его Преосвященства с шестнадцати лет (подумать только, Его Преосвященству когда-то было шестнадцать!).

Впрочем, и среди священников случались люди просвещенные и честные, хоть я и не мог поверить, что настоятелем столь богатого прихода храма Гнева Господня мог оказаться именно такой человек.

– Мое имя Мордимер Маддердин, – сказал я, – и мне сообщили о вашем запросе.

Я не сказал «проблемах» и не назвал себя инквизитором. В конце концов, я же не знал, кто эта женщина, а чем меньше людей будут осведомлены о причине моего приезда в Кассель, тем лучше для меня и для дела.

– Дитя мое, – настоятель повернулся к девушке. – Ступай на кухню и проверь, нет ли у Стефании каких-нибудь пирожных для тебя…

Дама в черном усмехнулась снисходительно, и улыбка лишь добавила красоты ее и так прекрасному лицу.

– Дедушка, я уже выросла из пирожных.

Но она все же встала с кресла и официально кивнула мне на прощание. Настоятель подождал, пока не закроет двери.

– Приветствую вас, инквизитор, – сказал настоятель и указал мне на место, где за миг до того сидела женщина, назвавшая его дедушкой. – Настоящий ее дед был моим братом, – пояснил, словно предвосхищая вопрос. – Но он умер, когда она была еще ребенком.

– Дама необычайной красоты, – молвил я вежливо. – Если уж я могу высказать столь смелую мысль.

Он покивал, довольный, – словно верил в то, что весь мир сотворен лишь затем, чтобы хвалить его кровинку.

– Она сущая розочка, господин Маддердин, – сказал с усмешкой. – Красивый цветочек, чудесный запах и острые шипы.

Сел в кресло напротив меня, но тотчас снова вскочил и хлопнул себя по лбу.

– Что я за хозяин? Выпьете чего-нибудь? Или, может, вы проголодались в пути?

– Весьма благодарен, – ответил я. – Возможно, не откажусь воспользоваться великодушным предложением господина священника, но немного позже.

– Деликатесов у меня нет, – бормотал он, – но все с собственного огорода. А еще у нас есть курятник, – перечисляя, он загнул левой рукой мизинец правой, – хлев, загон для коз, две молочные коровы и коптильня. Хлеб тоже печем сами. Все свое, господин Маддердин.

Я усмехнулся, поскольку этот человек начинал мне нравиться. Люблю священников, которые умеют вести приземленные дела, а не склонны к изречению патетических банальностей и дурацких фраз. Кроме того, я отметил, что ногти у него – с траурной каемкой, ладони – покрыты мозолями, а пальцы – синяками, скорее всего, от заступа или лопаты. Это мне тоже понравилось, поскольку ясно указывало на то, что настоятель лично заботится о хозяйстве прихода.

– Впрочем, ладно, – махнул он рукой. – Как там Герсард? Подагра?

– Подагра, язва, говорят – и геморрой. Господь испытывает Его Преосвященство…

– Господь Господом, – прервал он меня, – но если бы Герсард не пил, как дракон, был бы здоровее. Передайте ему это.

– Не премину, – ответил я, представляя себе лицо епископа, когда б услышал от меня нечто подобное.

– Конечно, – сказал настоятель с усмешкой. – Думаете, я не приглашал его к себе? Говорил: отдохнешь от забот, от лекарей, придворных, ежедневных дел. Куда там! Знаете, что он мне ответил?

– «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял. Как Господь упромыслил, так и случится. Пусть будет благословенно имя Господне» ^[15], – ответил я словами Писания. – Или так: «Мы – прах. Дни человека как трава; как цвет полевой, так он цветет» ^[16].

– Слово в слово! Вижу, что вы и вправду знаете Герсарда…

– Проверяете? – Я усмехнулся. – Мне выданы верительные грамоты и письма. – Я полез за пазуху.

– Проверяю? – Он посмотрел на меня с удивлением. – Нет, мечом Господним клянусь, мне бы и в голову не пришло вас проверять, господин Маддердин. Ведь, помнится, незаконно выдавать себя за инквизитора – рискованное дело, а?

Я лишь рассмеялся, потому как он и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос. Присвоение инсигний инквизиторской власти каралось по всей строгости закона. Обвиненному отрезали богохульный язык, выжигали лживые глаза и отрубали нечестивую правую руку. Потом отпускали восвояси, чтобы собственным примером свидетельствовал: никому нельзя испытывать терпение Святого Официума.

– А знаете, отче, что такие люди все равно постоянно появляются? – спросил я. – Несмотря на суровость наказания.

– Если бы наказание устрашало преступников, то мы бы уже жили в Раю, господин Маддердин.