
Онлайн книга «Год потопа»
![]() От нее остались кожа да кости. Правда, двое больболистов тоже не сказать, что упитанны. У меня учащается дыхание. Тоби берет мою руку и сжимает. Это значит: «Сохраняй спокойствие». Она поворачивает ко мне смуглое лицо и улыбается улыбкой мумии: губы приподнимаются, обнажая кончики зубов, мускулы челюсти напряжены, и мне вдруг становится жаль больболистов. Тоби отпускает мою руку и очень медленно поднимает карабин. Мужчины сидят по-турецки и жарят какое-то мясо на палочках над углями. Мясо скунота. На земле рядом валяется черно-белый полосатый хвост. Пистолет-распылитель тоже лежит на земле. Тоби, должно быть, его видела. Я будто слышу, как она думает: «Если я застрелю одного, успею ли застрелить другого раньше, чем он меня?» — Может, это у них, дикарей, так принято, — говорит темнобородый. — Синяя краска. — Не. Татуировки, — отвечает коротковолосый. — Кто ж станет себе хер иголками колоть? — спрашивает бородатый. — Дикари на чем угодно наколки сделают, — говорит другой. — У них, у каннибалов, так. — Это ты разных тупых фильмов насмотрелся. — Зуб даю, они ее принесут в жертву на раз, — говорит бородатый. — Сперва все трахнут, а потом… Они глядят на Аманду, но она смотрит в землю. Бородатый дергает за веревку. — Эй, бля, мы с тобой разговариваем. Аманда поднимает голову. — Съедобная секс-игрушка, — говорит коротковолосый, и оба хохочут. — А ты видал, какие у ихних баб сисимпланты? — Не, это настоящее. Можно узнать, если разрезать. В фальшивых внутри гель такой. Может, вернемся, поменяемся с ними? — говорит бородатый. — С дикарями. Отдадим им эту, раз они ее так хотят, пускай суют в нее свои синие, а мы у них возьмем пару красивых девочек. По-моему, отличный обмен. Я вижу Аманду их глазами: использованная, пустая. Бесполезная. — Чего с ними меняться? — спрашивает коротковолосый. — Вернемся да пристрелим. — Заряда на всех не хватит. По правде мало осталось. Они сообразят и навалятся всей толпой. Разорвут нас на клочки и сожрут. — Нужно убраться от них подальше, — говорит коротковолосый, уже встревоженно. — Их тридцать, а нас двое. Вдруг они подкрадутся в темноте? Они замолкают, обдумывая такую возможность. У меня по всей коже ползут мурашки от ненависти. Я не понимаю, чего ждет Тоби. Почему не возьмет и не убьет их? Потом я думаю: она из старых вертоградарей, она не может хладнокровно взять и убить. Ей религия не позволяет. — Неплохо, — говорит бородатый, пробуя мясо на палочке. — Завтра пристрелим еще одного, они вкусные. — А ее будем кормить? — спрашивает коротковолосый. Он облизывает пальцы. — Можешь ей дать из своей порции, — говорит бородатый. — Дохлая она нам ни к чему. — Это мне дохлая ни к чему, — говорит коротковолосый. — А ты такой извращенец, что и дохлую трахнешь. — Кстати говоря, сегодня ты первый. Смажешь трубу. Ненавижу ебать по сухому. — Я вчера был первый. — Ну так что, поборемся на руках? Вдруг на поляне возникает еще один человек — голый мужчина, но не из зеленоглазых красавцев. Он изможден и весь в язвах. У него длинная косматая борода и очень сумасшедший вид. Но я его знаю. Или мне кажется. Ведь это Джимми? У него в руках пистолет-распылитель, направленный на двух мужчин. Он их застрелит. Он сосредоточен, как бывают только сумасшедшие. Но тогда он и Аманду застрелит, потому что темнобородый при виде его вскакивает на колени и притягивает к себе Аманду, прикрываясь ею, как щитом, и захватив одной рукой ее шею. Коротковолосый ныряет за них. Джимми колеблется, но не опускает пистолет. — Джимми! — кричу я из кустов. — Не стреляй! Это Аманда! Он, наверное, решил, что кусты с ним разговаривают. Поворачивает голову. Я выхожу из-за кустов. — Отлично! — говорит бородатый. — Вторая девка. Теперь у нас будет у каждого своя! Он ухмыляется. Коротковолосый, скрючившись, тянется за их пистолетом. На поляну выходит Тоби. Карабин поднят и наведен на цель. — Ну-ка брось, — говорит она коротковолосому. Уверенно и четко, но очень ровно и без всякого выражения. Должно быть, ее голос его пугает, да и вид тоже — тощая, оборванная, зубы оскалены. Как баньши из телевизора или ходячий скелет: существо, которому нечего терять. Коротковолосый застывает. Темнобородый не знает, куда повернуться: Джимми стоит перед ним, а Тоби — сбоку. — А ну назад! А то я ей шею сломаю, — говорит он всем сразу. Говорит очень громко — это значит, что он боится. — Меня это, может, и волнует, а его — точно нет. — Тоби имеет в виду Джимми. Она обращается ко мне: — Забери пистолет. Смотри, чтобы этот тебя не схватил. Коротковолосому: — Ложись! Мне: — Береги щиколотки. Бородатому: — А ну отпусти ее! Все происходит очень быстро, но словно в замедленной съемке. Голоса доносятся будто издалека; солнце такое яркое, что мне больно; свет словно потрескивает у нас на лицах; мы сверкаем, сияем, словно электрический ток бежит по нам, как вода. Я как будто вижу тела насквозь — все тела. Вены, сухожилия, кровоток. Слышу стук сердец, как приближающийся гром. Я думаю, что сейчас упаду в обморок. Но не могу, потому что должна помочь Тоби. Сама не знаю как, я подбегаю к ним. Так близко, что слышу их запах. Застарелый пот и сальные волосы. Хватаю их пистолет. — Обойди его сзади! — командует мне Тоби. А больболисту: — Руки за голову! Снова мне: — Если он сейчас же не поднимет руки, стреляй. Она говорит так, как будто я умею обращаться с этой штукой. А Джимми она говорит: «Тихо, тихо» — словно большому перепуганному животному. Все это время Аманда не двигалась, но стоит темнобородому ее отпустить, она бросается, как змея. Сдергивает с шеи веревочную петлю и наотмашь бьет его по лицу. Потом пинает его в яйца. Я вижу, что силы у нее на исходе, но она вкладывает их все в этот удар, а когда бородатый падает и складывается пополам, она пинает второго. Потом хватает камень и бьет одного за другим по голове, течет кровь. Аманда роняет камень и хромает ко мне. Она плачет, хватая ртом воздух, и я знаю, что ей пришлось очень лихо, пока меня не было, потому что нужен целый отдельный ужас, чтобы довести Аманду до слез. — Ох, Аманда, — говорю я ей. — Бедная ты моя. Джимми шатается. — Ты настоящая? — спрашивает он у Тоби. Он совершенно сбит с толку. Он протирает глаза. |