Онлайн книга «Чудеса в решете»
|
– Тут пуговиц нет, – сообщил он. – И рукава короткие. – Этот кот носится без пуговиц, – безапелляционно сообщила Франси, подавая Антону высокие ботинки с медными пряжками. – Надевайте батильоны. Они должны быть вам впору. И они неношеные. Ваш отец любил сапоги носить. Антон взял ботики и надел. Застегнул пряжки, полюбовался на тонкие носы и потопал. – Ну, теперь я готов? – спросил он. – Почти, милорд, остались меч и плащ, – сообщила, разглядывая Антона, Франси. – Вот поясная сумка. – Она подала небольшую кожаную сумку с короткими ремешками. – Надевайте ремень с мечом. Пристегните сумку спереди на пояс. – Там пусто. – посмотрев внутрь, ответил Антон. – Конечно, пусто! Скажите спасибо отцу! – резковато отозвалась Франси. Увидев укоризненный взгляд мужа, ответила: – А пусть знает, какой у милорда был батюшка. Сделал сына и умчался на лошади, и вспомнил о нем лишь под конец жизни. А мать его одна растила, из сил выбивалась. Даже одежду нормальную купить ему не могла… и что он оставил наследнику? Что, я тебя спрашиваю? Пять бочек настойки? Так что молчи. – А я молчу. – Вот и молчи. Антон не стал слушать их перебранку, вернулся в спальню, надел под кафтан наплечную кобуру с пистолетом и вышел. – Ну, когда поедем? – спросил он. – Да все уже готово милорд. Ждем только вас. Две повозки загружены, лошади запряжены…одной Франси будет править, другой Эрзай. А мы с вами верхом… – Я тоже в повозке поеду. Дорога длинная? – Длинная, но не очень. Они вышли на двор. Там стояли две крытые тентом повозки, запряженные лохматыми лошадками, и под седлами стояли, опустив обреченно головы, две старые клячи. – Вот и посплю. А клячу эту дома оставьте, – проговорил Антон. – Как скажете, милорд. – без споров согласился Флапий и озадачил Антона вопросом: – А где у нее дом? – Я имел в виду… пусть в замке остается… и вспоминает боевые походы. – А-а… в этом смысле? Ну, пусть остается и вспоминает… Флапий многозначительно переглянулся с женой. По их взглядам Антон понял, о чем они думают. «И этот чудит». Он обреченно вздохнул, осознав, что не успевает следить за языком, и спросил: – Мне в какую повозку лезть? – Если не побрезгуете, то со мной езжайте, – забираясь на козлы ответила Франси. – Да че мне брезговать? Ты же, Франси, не заразная. Он залез в повозку. Осмотрелся и попросил: – Флапий, принеси немного сена, я прилягу. – Как прикажете, милорд, – ответил слуга и тут же распорядился: – Эрзай, принеси сено его милости. – А че я? Тебе сказали, ты и неси. Я его милости не слуга. Антон посмотрел на возницу. Стройный подтянутый мужчина лет сорока с узким лицом и хищным, как у орла, носом. «На грузина похож», – подумал, Антон. И, улыбнувшись, произнес: – Да я и сам сходить могу. Тут недалеко. Эрзай кинул на него взгляд и пробурчал: – Сидите. Чего уж. Я схожу, ваша милость. Он ушел, а Антон, глядя ему вслед, спросил Франси: – Франси? А почему вы с мужем называете меня милорд, а Торвал и он, – Антон показал кивком головы на Эрзая, – Вашей милостью. – Так мы вам служим, потому что слуги и храним вам преданность. А шер и степняк приживалы. Они сами, по своему желанию, остались с вашим отцом. Он их из похода на Святую землю привез, как и моего мужа. Что там точно произошло и почему они остались с ним, я не знаю. Но вот уже лет как десять живут здесь и помогают. Вроде им идти некуда, и отцу вашему они чем-то обязаны. Тайна это, а я в чужие тайны не лезу. – Значит, для тех, кто мне служит, я милорд, а для всех остальных ваша милость? – Не для всех, милорд. Равным и тем, кто ниже вас по положению, вы сэр. Барон Газан Рейдеранский для вас милорд, а граф Мольт Кинсбрукский Ваше сиятельство, тот служит герцогу Овруму Маренхейскому, а герцог для вас Ваша светлость. – С ума сойти! я не запомню все эти… обращения и звания. – Ничего страшного, милорд, мы обещали вам помочь, значит, поможем… Тронулись минут через пятнадцать. Антон сначала сидел рядом с Франси и, покачиваясь, дремал. Потом его разморило солнышко, и он, сняв кафтан, залез под тень тента, расстелил солому и лег. Ничего интересного по пути он не увидел. Дорога шла вдоль реки. Повсюду, куда доставал взгляд, слева тянулся однообразный лиственный лес. Справа от дороги – холмы, заросшие густой травой. «Видимо, это край обжитых земель», – невесело подумал Антон и закрыл глаза. В сон он погрузился сразу. Сказалась бурная ночь и сильное нервное напряжение, которое он испытал в связи с переходом в другой мир. Как это ни странно звучит, но он не оставлял надежды вернуться домой. Этот мир был для него чужим. Пугал своей дикостью и тем, что он не желал принимать его таким, каким он был. Был он, по его мнению, абсурдным, злым и неприемлемым для его мироощущения. Все эти светлости, сиятельства, условности и правила, которые для него, человека двадцать первого века, были не чем иным, как глупостью. А глупость он ненавидел и, замечая ее в людях, сильно раздражался. Так и этот мир вызывал у него болезненное раздражение. – Панченко? Что тут у тебя? – услышал он вопрос, обращенный к его временному наставнику и начальнику в одном лице. – Да вот, сами посмотрите, труп. Свежий. Видимо, из-за того, что он воровал собак и кошек у соседей, его и порешили… – Разберемся. – Артем увидел начальника убойного отдела [8] горотдела полиции майора Лапина. – Криминалисты скоро будут. Труп кто обнаружил? Ты? – Я, товарищ майор. – А зачем ты сюда пришел? Шум услышал? – Нет, проверочные мероприятия по заявлению соседей. Что, мол, он у них кошек и собак крадет по ночам. – Кошек и собак? – Майор осторожно обошел тело. На столе лежала папка. – Твоя, капитан? – спросил он. – Никак нет, стажера. Александра… тьфу ты! Все время путаю. Антона Загнибеды. – Кого загни? – Загнибеды, товарищ майор. – Понятно. А сам стажер где? – Пропал, товарищ майор. Он сюда был направлен для взятия пояснения… мною… Я ждал его, ждал и, не дождавшись, зашел… и тут вот такое… Майор, ходивший по кругу, остановился. – Ты хочешь сказать, что сюда первым прибыл стажер, а когда ты вошел, то нашел труп. А стажера не было? |