Книга Абсолютное зло, страница 22 – Елена Макарова

– Вся эта патетика для юнцов, – седовласый хозяин откинулся на спинку кресла, и опустил ладони на подлокотники. – Так что тебе нужно от меня? – потребовал объяснений, не желая больше осуждать политику.

– Хочу сделать вам заманчивое предложение, – деловым тоном произнес Дан. – Хотите вдохнуть воздух родины? Вернуться домой?

Мужчина тут же напрягся и подался вперед, опираясь локтями о стол:

– Это шутка? – казалось, он был взбешен наглостью Дана. – Нам нет пути назад!

У Дана не было сомнений на этот счет:

– Ошибаетесь.

– А как же обвинения? – недоверчиво уточнил.

– О них забудут, – Дан словно шел на любые уступки, лишь бы получить желаемое.

– Даже если ты говоришь правду, – в глазах появился интерес, – каким образом мы вернемся? Никто по эту сторону не способен открыть проход.

Холодная маска Дана дала трещину, и он грозно заговорил, бессознательно перейдя на родной язык. Будто ему надоело стелиться и лебезить, и он решил воспользоваться некой своей властью. На мужчину это произвело должное впечатление, и он, потирая подбородок, раздумывал. Его сын склонился к нему и бубнил что-то на ухо, видимо, так же, как и я, не уловив сути разговора. Но тот отмахнулся и встал, горделиво выпрямляясь:

– Мне необходимо время, чтобы подумать.

– Не тяните, – теперь здесь командовал Дан. – Время играет против нас.

На этом разговор был закончен. Дан протянул мне руку, призывая подняться из кресла, но мужчина задержал его очередным вопросом:

– Кто-нибудь из Рих выжил? – с тоской и сожалением в голосе.

Дан замер на месте, будто подавлял вспыхнувшее внутри пламя.

– Практически вся семья, – ответил после недолгого промедления

– Прэя? – будто уточнил тот.

– Да, – стиснул челюсти Дан.

– Значит, наследник жив, – размышлял вслух. – Сколько ему? Когда я видел его в последний раз, он был совсем мальчишкой. Он способен стать лидером?

Дан воспринял это не как вопрос, а личное оскорбление. Будто унижали его собственные достоинства.

– Он овладел всеми необходимыми навыками, чтобы справиться с возложенной на него ответственностью, – будто отчитался по форме, давая официальный отчет.

– Будем надеяться, – вздохнул и сделал жест, приказывая уходить.

***

Дан уверенно вел меня прочь из клуба, словно прекрасно знал дорогу. Я же не представляла, за какой угол свернуть, чтоб потом не плутать всю ночь по подсобным помещениям, поэтому покорно следовала за ним, когда он требовательно подталкивал меня то в одном направлении, то в другом. Как марионетку, дергал за ниточки.

– Ты что, преступник? – наконец, не выдержала я.

Дан резко остановился, и, схватив за плечо, рванул на себя. От неожиданности я прошлась ему по ногам и впечаталась лбом грудь. Он даже не поморщился.

– А для тебя это имеет значение? – жалил каждым словом. – Плохой я или хороший? Только черное и белое? Так ты видишь мир? – Я, как пристыженная школьница, повинно склонила голову. – Тебе не кажется, что так он весьма ограничен? – его ладонь медленно, как змея ползущая к жертве, легла мне на шею. – Тебе не тесно в этих рамках? Сама себя пленяешь, – наглядно демонстрируя это, сильней сжимая пальцы на моем горле. В панике я вскинула голову, и столкнулось с колким, полным неприязни и отвращения, взглядом. Он ослабил хватку и оттолкнул меня. Я едва не упала от того, с какой силой он это сделал. – Если ты хочешь, чтобы мы продолжали видеться, должна перестать задавать вопросы.

– Что с тобой произошло? – прошептала я, касаясь невидимых отметин Дана на своем горле. – Чем ты занимался последние пять лет?

Я была уверена, что этот вопрос, как и многие другие до этого, Дан оставит без ответа, но тихим вкрадчивым голосом он произнес:

– На личном примере узнал, что такое хорошо, а что – плохо. И поверь, я еще хороший.

Непонимающе смотрела в потемневшие глаза и думала лишь об одном: неужели я полюбила чудовище?

***

– Не слишком ли часто ты наведываешься к Дану? — замечание Леры заставило меня остановиться.

Я собиралась незаметно проскользнуть мимо этой грымза, но она не упустила случая подразнить меня. Девушка Дана невзлюбила меня с первого взгляда.

– Для друзей в самый раз, — огрызнулась я. Если бы мама это услышала, непременно отчитала бы меня.

– Друзья? — усмехнулась Лера. — Куда смотрят твои родители? — продолжала в надменной манере.

Намеки, которые она делала, были просто отвратительными. Я позабыла о желании сторониться ее и вместо того, чтобы проигнорировать ее выпады, приблизилась:

– Куда надо, туда и смотрят, – бросила ей вызов.

Она спрыгнула с перил крыльца, на которых сидела, болтая ногами, как ребенок:

– Я не сомневаюсь в порядочности Дана, — рассматривала красный лак на своих ногтях, и в следующую секунду взглянула на меня исподлобья: – А вот ты, пронырливая дрянь, вполне можешь попытаться забраться к нему в постель.

Почувствовала, как мое лицо начало гореть от гнева:

– Судишь по себе? – отразила удар.

– Что ты этим хочешь сказать? — пальцы с острыми ногтями тут же сложились, как веер, и превратились в кулак.

– Если ты не настолько сообразительна, то поясню, – бесстрашно я бросила ей вызов, – завуалировано я намекнула, что ты шлюха.

– Закрой свой рот, малявка, если не хочешь, чтобы я повыдергивала твои волосы. — Быстро вскипев, она так же быстро успокоилась: — Но я буду добра к тебе, ты же всего лишь бедная девочка, безответно влюбленная в парня, который общается с тобой лишь из жалости. — Игриво накручивая локон своих обесцвеченных волос, она томно произнесла: — Знаешь, мы часто смеемся над этим… В постели.

Я не стерпела насмешку, и как обезумевшая, набросилась на Леру. Вцепилась в ее крашеные волосы, таща за собой вниз на газон.

Удар о землю и боль в ребрах лишь сильней разожгли во мне ярость. Я царапалась, била ногами по любому месту, куда попадала. Но она была сильней и явно опытней в драках, поэтому скоро навалилась на меня и наотмашь ударила по лицу.

– Лера?! — крик Дана не остановил ее, и она замахнулась для нового удара, но парень обхватил ее за талию и поднял, оттаскивая от меня.

– Это все она! — визжала Лера, вырываясь, и при этом умудряясь оправдываться. — Я лишь защищалась!

– Послушай себя! — Дан отпустил ее. — Она всего лишь ребенок!